Фроська с ужасом наблюдала за тем, как люди становятся крысами.
Не могла, не могла Фроська жрать все подряд: и не привыкла, не умела. А Егорка и Катюха — жрали.
И как жрали! За обе щеки!
Даже помоечные черви не жрут все подряд. А у Катюхи с Егоркой все шло в ход: воробьи, кошки, вороны… еда была для них как корм. По первости кошек употреблял только Егорка, но Катюха быстро пристрастилась: кошки, воробьи… котята, особенно котята…
Срам. Метут все подряд, а это срам!
Катюха ни в грош не ставила Егорку, под себя ходила при нем, не стеснялась; Егорка сначала ее стыдил, потом и сам перестал стесняться…
От них постоянно пахло мочой. Это запах бедности.
Кроме того, Фроське не нравилось, что Егорка и Катюха занимались при ней любовью. Насытившись, Катька скидывала с себя Егорку, и он, как бревно, катился к стенке. Отработал, ну и спи пока, может быть, еще понадобишься…
Секс со стороны — картина вонючая. В такие минуты Катюха обычно ничего уже не соображала: сначала напивалась, потом секс. Самое гадкое, когда она, в стельку пьяная, зачем-то вырывала из себя волосы — из того самого места, где они похоже, не очень-то и нужны, между прочим. А потом лезла Егорке в штаны. Он, совершенно мертвый от водки, дергался на Катюхе абсолютно инстинктивно, даже не просыпаясь, ничего вообще не понимая…
Зверь знает свое место. Над Кремлем и Красной площадью даже птицы не летают, исторический факт. И на кремлевский памятник Ленину — не гадят. Никто, даже голуби, хотя им плевать, где сорить.
Да: жизнь надо прожить так, чтобы даже птицы, пролетая над твоим памятником, терпели бы из уважения. Только все, что делают на земле люди, — это какой-то цирк. В Улан-Удэ на центральной площади стоит голова Ленина. Одна голова. Большая-большая. Без шеи.
Цирковой иллюзион. Отрезанная голова.
Скульптор, по слухам, был алкоголик. Ленин для алкаша, особенно художника, это находка. Вылепит скульптор Ленина и… — куда? К тем, кто может его купить. В министерство культуры. Здесь Ленина с удовольствием купят (Ленин, все-таки!). Полторы тысячи рублей. А то и две тысячи. Штука Ленина. Жить (и главное — пить] можно полгода!
Потом, когда деньги закончатся, опять за работу. За Ленина.
— Привет, товарищ министерство! А вот и я. Не ждали? С Лениным, — видите? С Владимиром Ильичом. Ну… как? Как мой Ленин? Новая концепция — видите?..
Чиновники переминаются с ноги на ногу:
— Но у вас, товарищ, в прошлый раз был точно такой же Владимир Ильич…
Скульптор ярится (он с утра хорошо отрепетировал гнев).
— Как?! Как это «такой»? Вы в своем уме, братья и сестры? Тот Ленин в кепке был, вы что, забыли? А этот кепку в руке держит! И как держит? Сжимает! Как всю мировую гидру! Насмерть! До крови! Решительно и зло! Раскрой глаза, министерство! Какая в нем сила — взгляни! Имейте смелость, а не подлость, коллеги! Или вам Владимир Ильич уже… не нужен?!
Раз не нужен, можно и в КГБ написать.
Подрывают устои, сволочи!
В запаса у скульптора — страшная фраза:
— Вы выбиваете шпагу из моих рук… Я так потеряю, черт возьми, искру божью!
Мухи — это тоже бабочки. Для рабочих и крестьян.
Кого в Москве сегодня не любят больше всех? Правильно, коренных москвичей. Нынче в этом городе одни недовольные. Люди вообще рождаются на свет с кислыми рожами. И звери в Москве тоже какие-то недовольные. Живут мордой вниз. Фроська всегда удивлялась тем господам, кого умиляет безмятежная жизнь кошек, собак, хомячков… Люди, весь день попробуйте лизать свою меховую шапку. Ну как?.. Вкусно?
Чем больше в стае крыс, тем крысам легче. Капитан все знает о своем корабле. Но крысы о корабле знают больше. Крыса никогда не станет человеком. А человек крысой? Здесь, в Москве, нет зверей, которые кормились бы любой птицей подряд. Воробьями, например. Их что, можно есть? А Катюха и Егорка — едят. Птичек он варили всегда в огромной ржавой кастрюльке, найденной на помойке. Выхватывали их руками из огненного бульона (ложек у Катюхи и Егорки не было) и — сразу в рот!
Какой же голод, однако… Так только люди голодают.
И водичку бульон Егорка и Катюха хлебали прямо из кастрюльки, как свиньи, густо обливаясь по пояс… — Нет, кошек жрать — это как? Кошки еще страшнее, чем собаки… хотя собаки твари те еще, но они не умеют прятаться, у них всегда уши торчат. А эти — гады! — вылетают из кустов как торпеды и берут крыс прямо за горло…
Странно, честное слово: у людей есть Бог, власть Бога над ними безгранична, люди — Его рабы.
Рабы, Его создания, а… превращаются в крыс.
Получается, никто не может их остановить? Или таки люди… Богу уже не нужны? Кто-то нужен, кто-то не нужен?
Фроське было важно понять: если бы к ним, к людям, опять вдруг снизошел Господь, неужели они тотчас не опустились бы перед Ним на колени? И, увидев Его воочию, не стали бы сразу другими? Пусть бы Он явился к ним ненадолго, хотя бы на денечек, чтобы Его Сияние, Его Божественный Блеск коснулся бы каждого человека… — неужели они, Его чада, не сделаются тут же лучше, чище, самое главное — умнее?..
Послушайте, они же скоро перебьют друг друга, эти люди! Почему же, в таком случае, Он все время где-то там, на небесах, если сейчас Он
