Русское счастье - [32]

…Стянула с ноги оторванные рюшечки, выполоскала и обмыла ими болевые точки.

– Упасть бы всем телом в родниковую стынь ручья, унестись с водой в безвестность, навсегда, вместе с грязью земли, – плыло в гудящей голове.

Глава 2

В который уж день, собираясь прибраться на прилегающем к дому участке, с тоской окидывала взглядом вымахавший за святые праздники, как на дрожжах, сочно-зеленый обильный травостой.

«Завтра, а, может быть, в выходной», – все откладывала, и так до очередного выходного.

О происшествии не сказала никому – застыдилась, отговорилась простудой. Отлежаться и трех дней не дали. Вышла вечером в палисадник, а тут баба Поля сучит палочкой у изгороди.

– Дочечка, Мотечка, допоможи, шось кидает меня у стороны, моченьки нету: ни тебе за хлебушком сходить, ни чегось скромненького приготовить к столу.

Пригласила бабу Полю, усадила поудобнее, предложила чаю.

– Мне б настоечки отой лекавстренной, шось у прошлый разок, так сразу свежо у голове стало, – просительно проканючила она.

– У вас высокое давление, – вздохнула Мотька, уточняя показания тонометра.

– Мабуть, це ж було лекавство? – не унималась бабуля.

– Конечно, лекарство, но сегодня необходимо другое, – улыбнулась ей Мотька и пошла к шкафу за таблеткой.

И так изо дня в день: бабушки, дедушки, их дети, малолетние внуки. Всем находила утешение, не отказывала в помощи никому. Не всегда приходилось быть лекарем – чаще была слушателем, советчиком, психологом. Нередко задушевные беседы затягивались до полуночи, а назавтра, с ранья, все сначала – теперь в амбулатории. Никто никогда не видел Мотьку унылой и никто никогда не спросил о ее жизни:

– Мотечка, как ты живешь?

Не бездушные люди окружали ее, просто для подобных вопросов нужны основания. У кого они могут возникнуть в ответ на жизнерадостную улыбку. Всегда в снежно-белом халатике, источающем ароматы цветущего луга. Наверное, очень внимательный психолог мог бы уловить по глубокой, не ко времени залегшей складке на переносице, ее душевное состояние. Приходили к ней люди с жалобами, усугубленными вечными социальными проблемами. Мотька могла слушать, могла сочувствовать, могла и помочь нужными словами, оттого и шли к ней без конца и края.

Однажды Мотьку силой вытащили на пикник школьные подруги. Сабрина замужем за моряком. Лилька покорила военного строителя из… Удмуртии (Мотька вспомнила попавшее в цель предсказание своей матери), родила двух близняшек, остальные подруги поднялись выше. Лаура после неудачной партии с бизнесменом средней руки осела с двумя детьми в Измире, приняла новую веру. Тонкостей ее жизни она не знала, близко не сошлась ни с кем – оставалось домысливать, включать логику. Кому из них может быть интересен скромный сельский фельдшер? Так, ностальгия по юности?! Их встреча была первой и последней. На втором часу общения Мотька заскучала, почувствовав, что никому по большому счету из них, устроившихся, она не нужна. Не здесь ее нужность и вдохновение, а там, с больными и немощными, рядом с теми, кому еще хуже.

Глава 3

Проснулась от постороннего шума: дворовая дворняжка настойчиво требовала участия в своей подневольной судьбе. Потявкав, замолкала, повизгивая нетерпением. На часах 5.30.

«Суббота – можно отлежаться».

Старый домик из фонда сельсовета разделили на две семьи. Во второй половине дома, отделенной изгородью, жила учительница с дочерью-школьницей. Соседка нашла хорошее подспорье в выращивании клубники. Участок содержался в идеальном состоянии. Мотька рядом с ними чувствовала себя разгильдяйкой. Не «тянула» она земли – времени не оставалось. Попытки создать некое подобие порядка обрывалось жалкими потугами. Родилась в городе, не получалось у нее все споро, поэтому и подумывала перебраться назад, в город. Скоро тридцать, и никакого пока будущего. Все упиралось в прошлую жизнь – Мотька выросла неприхотливой к быту. Топить дровами печь даже нравилось – любила смотреть на взбунтовавшееся пламя, а к земле, к сельскому укладу привязаться сердцем так и не смогла. Планы определенные уже наметились, если бы не происшествие, которое совсем выбило из колеи. Практика недолгой жизни с мужчиной у Мотьки была: никто не посчитал бы эту связь ни провалом, ни просчетом. Не женатый, разведенный, на попечении – интеллигентный престарелый папа. Мотька лежала, мысленно переступая все ступеньки своей жизни. «Где она недоглядела? Может быть, с этим человеком?»

Собачка, потявкав, завыла. Зная ее нрав, Мотька поднялась. Голова поплыла, звенело в ушах.

– Все, уезжаю в город, – решилась она. – Знала же, что отсидевший срок… наивная ты простофиля.

Прохлада утра взбодрила. Сон, если это было не болезненное забытье, растворился вместе со вчерашними иллюзиями о могуществе небесной силы.

С нависающего над садом зеленого «амфитеатра» зазвучал хор пернатых, ему отозвался дробным сопровождением дятел. Мотька распахнула окно, подняла глаза к небу: в просвете листвы блеснули первые лучи солнца. Остановившимся взглядом она смотрела на перистые образования облаков, пытаясь в исключительной подсказке сверху найти правильный выход. Мотька продолжала верить в чистоту помыслов людей и после полученного урока. По наивности она считала: только зло может породить зло, добро же непременно возвращается сторицей. Мотька часто вспоминала отца и видела много с ним общих черт: слабохарактерность, доброта, чрезмерная эмоциональность, не видимая внешне, но раздирающая изнутри. От мамы в себе Мотька не находила ничего. С мамой они шли как бы параллельными курсами, не пересекаясь, но и не теряясь из виду. Их старый барак снесли, и теперь мама жила с дядькой Юркой в двухкомнатной квартире. После новоселья и его липких взглядов, туда больше не тянуло.