Русское оружие. Из записок генерального конструктора ракетных комплексов - [2]

Отец проводил много времени на работе. Хозяйство, в котором он по-прежнему отвечал за машины и механизмы, постепенно развивалось. Колхозов ещё не было, а в нашем совхозе уже проводили электричество, росло число машин, облегчавших работу крестьян. В механических мастерских однажды появился токарный станок, на котором вытачивались всевозможные детали для нужд хозяйства. У него был довольно хитроумный ременный «спецпривод», от которого вращался шпиндель. Фокус состоял в том, что этот привод крутили вручную попеременно двое или трое рабочих, а токарь, точивший нужную деталь, иногда покрикивал на них, требовал дать больше оборотов. На токах и в полях уже стали привычными локомобиль, сноповязалки, лобогрейки. Любопытная деталь. Отец иногда ездил к местным зажиточным крестьянам — колхозов, повторюсь, к тому моменту ещё не создавали — и просил их о помощи в ремонте лобогреек, которые порой не выдерживали уборочной нагрузки. При этом он зачастую брал меня с собой. И хотя по годам я был ещё невелик, но я видел и ощущал доброжелательность, с какой эти крестьяне подходили к просьбе отца. У них на дворах всегда был порядок, в делах чувствовалась основательность. Они без лишних слов брались починить то, на что порой не хватало квалификации, навыка совхозным мужикам. Меня же, малолетнего, в таких случаях нередко звали в дом, угощали молоком и чем-нибудь вкусным. В основном эти люди были настоящими тружениками.

Шести лет отроду я, можно сказать, сам себя определил в школу. Без преувеличения скажу, что тогда все — и взрослые, и дети — ко всему, что было связано с учением, относились трепетно. Учёба воспринималась как некое священнодействие, а учителя почитались во всех слоях нарождающегося советского общества. По возрасту мне было ещё рановато постигать азы ученья, но я не мог отстать от своих старших товарищей и без приглашения увязывался за ними. Моя первая школа была за три километра от дома, в деревне под названием Длинная. Чтобы попасть туда, надо было пройти вдоль речки, перейти плотину, потом пройти по действительно длинной деревенской улице до старинного каменного одноэтажного здания. Школьники из Никольского шли, как правило, гурьбой, все вместе. И я вышагивал с важным видом, с холщёвой сумкой через плечо, в которой лежали бумага и карандаши, источавшие неповторимый запах этих нехитрых ученических принадлежностей.

Фамилия моей первой учительницы — Соглаева. Имени и отчества я, к сожалению, не помню за давностью лет. В одном большом помещении занимались сразу четыре класса начальной школы. Каждый из классов занимал один ряд. Вот среди этих рядов от класса к классу и ходила наша учительница, давшая нам самые первые систематические знания. В 1928 году, когда мне было семь лет, семья наша переехала в районный центр, город Щигры. Здесь отец поначалу заведовал автошколой, а потом возглавил местную артель металлистов. Мы жили на улице Красной, в доме № 41. Хозяйка дома недорого сдала его нашей семье, а сама уехала к детям в столицу. В этом доме мне предстояло провести все свои школьные годы, до отъезда на учёбу в Москву. Школа первой ступени находилась на другом конце города, идти туда надо было через весь центр, километра полтора. С пятого по седьмой класс все школьники учились в так называемой школе второй ступени, она уже была гораздо ближе к дому. А последние три класса я заканчивал в школе № 1, здесь до революции располагалась городская гимназия. Школьная территория и двор нашего дома были разграничены только красивой и длинной — метров пятьсот — аллеей из тополей. В детстве мы использовали её для спортивных тренировок.

Меня окружали добрые люди, хорошие товарищи, прекрасные учителя и замечательная природа. Теперь со всей определённостью могу сказать: формирование характера, отношение к делу, учёбе, нравственное и физическое воспитание дали мне семья, школа и городская среда.

В далёком 1938-м году пришло время расставания со школой. Экзамены были сданы, и я получил аттестат о среднем образовании. Весёлым и одновременно грустным был наш выпускной вечер в июне. Девочки в белых платьях, принарядившиеся мальчишки. Готовились к выпускному вечеру тщательно. Конечно, с помощью родительского комитета школы. Выпекались горы пирожков, делались бутерброды, на улице пыхтели самовары, по чашкам разливался крепкий ароматный чай. Замечу мимоходом, что в то время никто даже подумать не мог, чтобы на выпускной вечер принести алкогольные напитки для взрослых, не говоря уж о выпускниках. Традиции трезвого образа жизни в обществе, тем более в малых городах были ещё очень сильны. В актовом — он же спортивный — зале происходило главное торжество — вручение аттестатов, а потом там же танцы до глубокой ночи, хотя она в это время была очень светлой и короткой. К сожалению, разразившаяся через три года страшная война разбросала всех выпускников нашей школы с такой силой, что у нас не сложилась традиция встречаться с какой-то периодичностью, хотя и сейчас я помню лица многих моих одноклассников. А в тот незабываемый июньский вечер танцы, самодеятельные выступления продолжались почти всю ночь, а в предрассветную пору мы группами пошли в нашу любимую тогда дубовую рощу на окраине Щигров, где до наступления утра пели песни возле костра…