Русское экономическое чудо: что пошло не так? - [75]

Вы технарь или гуманитарий?

Абсолютный гуманитарий. Я всегда хорошо считал, но технические вещи меня никогда не интересовали. В отличие, надо сказать, от моего брата, который в этом смысле – в родителей. Вообще я думаю, что у меня это от мамы. Хоть она всю жизнь и работала по техническим специальностям, но мне кажется, это было не ее. Попытки родителей научить меня паять и тому подобным вещам окончились фиаско. В какой-то момент они от меня отстали и предоставили возможность самому заниматься своей судьбой.

Вы поступили и окончили экономфак МГУ. Мне представляется, что советская экономика имела примерно такое же отношение к экономике нормальной, как макароны по-флотски к спагетти карбонара. Чем она вас так заинтересовала?

Я поступал на экономфак взрослым человеком, мне был двадцать один год. К тому времени я уже пожил полунезависимой жизнью и понимал, что нужно как-то себя кормить. На дворе было начало восьмидесятых, и я не испытывал сомнений относительно прочности Советского Союза, хотя понимал всю дефектность его общественного устройства.

Нужно было выбрать из неинженерных специальностей что-то, что позволило бы зарабатывать. К медицине душа не лежала. Так что выбор факультетов был небольшой: педагогический, юридический и экономический. Юридический в Советском Союзе был, понятно, совсем тухляк. Я всерьез раздумывал над педагогическим, но Бог отвел. Как потом выяснилось, к преподаванию я категорически не приспособлен. В результате такого прагматично-циничного анализа я и остановился на экономфаке.

Вы говорите, что уже тогда понимали дефектность советской системы. Это было результатом ваших собственных наблюдений, влияния родителей или чего-то еще?

Моих собственных наблюдений. Родители политикой не интересовались и диссидентами не были. В моем детстве, в 70-х, Жуковский снабжался хорошо. Но по мере взросления я мог наблюдать, как ухудшается ситуация, как с полок магазинов пропадает одно, другое и третье, как растут очереди. К восьмидесятому году каждая поездка в Москву предполагала необходимость привезти в Жуковский какие-нибудь продукты. Было несложно понять, что так быть не должно.

Или вот подумайте: тебе восемнадцать лет, ты идешь на свои первые выборы, а в бюллетене у тебя один человек, из которого тебе и нужно “выбрать”. Если тебе, как тогда моим родителям, за сорок, то для тебя это уже вопрос привычки, ты над этим не задумываешься. А я задавался вопросом: а в чем выбор-то? Вопросы у меня накапливались, но в открытый протест не выливались. Скорее, приходило понимание дефектности системы и необходимости найти возможность в ней существовать. Границы были на замке, так что уехать было нельзя.

А вы думали тогда, что было бы хорошо уехать?

Не думал совсем. У меня над кроватью висела карта мира. Вот по ней я его и изучал. Когда я спрашивал родителей, можем ли мы куда-то поехать, они отвечали, что нет, не можем. Почему? Ну вот потому. Так у меня это и отложилось. Родители же на эту тему сильно не парились, тем более что денег у нас особенно и не было. Большая часть уходила на еду и одежду. Отпуск на море был, может быть, раз в три года.

Вы помните свой первый раз за границей?

Да, очень хорошо. Это был 1984 год, Венгрия. Я туда поехал после третьего курса по системе студенческого обмена.

И как были впечатления?

Хоть это и была страна соцблока, но все равно это как сравнить черно-белый телевизор и цветной или “Жигули” с “Тойотой”. Начать с того, что там в магазинах не было дефицита. Потом сам Будапешт, его внешний вид, лишенный всей этой совковой пропаганды. Ну и, конечно, венгерские студенты, которые говорили и думали гораздо свободнее своих советских ровесников. И это я молчу про музыку, абстрактную живопись…

Вторая поездка у меня состоялась только через пять лет, в Финляндию. Я тогда сказал, что для того, чтобы заручиться народной поддержкой экономических реформ, нужно все население Советского Союза отправить в тур по Финляндии. Пары часов было бы достаточно: показать им магазин продуктовый, магазин промтоварный, обычную школу и обычную же квартиру.

Мама первый раз побывала за границей в 1992 году, когда ей было пятьдесят шесть лет. Это был Хельсинки. Я тогда работал в Банке Финляндии. Первые два дня я ее даже в супермаркет не водил, чтобы избежать чрезмерных потрясений. Говорил, что, мол, давай сначала по городу просто погуляем, ты осмотришься…

Как вас угораздило оказаться в правительстве за полтора года до распада Союза?

Повезло. В университете я дружил с Ирой Ясиной, дочерью Евгения Григорьевича Ясина. Тот был профессором, уважаемым человеком. Поэтому у него всегда было что поесть, а для вечно голодных студентов это очень заманчиво. Жили они, правда, далековато, в Перово. Впоследствии, начиная с третьего курса, Ясин преподавал у нас экономическую статистику. Его лекции я до сих пор считаю в числе наиболее интересных. Для четверокурсников он организовывал своего рода бизнес-игру, в которой я с тремя другими студентами решил поучаствовать. В это время мы и сдружились.

После выпуска он пригласил нас к себе в лабораторию [прим.