Русское экономическое чудо: что пошло не так? - [20]

Предложение нового министра экономики Максима Орешкина об очередном налоговом маневре, с одной стороны, меня порадовало – раз министр говорит о стимулирующей функции налогов, значит, книжки он читал правильные. Но с другой стороны, его предложения порождают больше вопросов, чем ответов. Это значит, что пока министром больше двигают тщеславие и вера в то, что главную проблему российской экономики – перезапуск экономического роста – можно решить с помощью одного чудодейственного рецепта, своеобразного философского камня. Просто нужно его найти, сделать то, что другим министрам сделать не удалось!

Хорош ли стимул?

Что же предлагает министр (или, по крайней мере, что ему приписывает молва)? Министр считает, что если одновременно снизить налоги на труд (точнее говоря, отчисления с зарплат в пенсионную систему) и повысить НДС, то российская экономика, как по мановению волшебной палочки, забудет о гирях на своих ногах. Сказать, что такая идея совсем не обоснована, нельзя. Ее, например, уже несколько лет обсуждают в Евросоюзе, где она обрела специальный термин – “фискальная девальвация”. Дело в том, что девальвация национальной валюты (при прочих равных условиях) делает экспорт более прибыльным и снижает спрос на импорт, что дает экономике определенный простор для ускорения. (Россия воочию наблюдала этот эффект после кризиса 1998 года.) Поскольку в рамках еврозоны ни одна страна не может провести девальвацию, то эксперты попытались найти фискальные механизмы, которые могли бы играть похожую роль. И вот раз снижение налогов на труд снижает издержки во всей экономике, то экспортеры, как и весь остальной бизнес, от этого выигрывают. Помимо этого, повышение НДС удорожает импорт (все импортные товары облагаются этим налогом) и увеличивает возмещение уплаченного НДС экспортерам, что еще больше повышает конкурентоспособность экспорта. Красиво звучит, заманчиво. Но дальше начинаются вопросы.

Хотя эта идея давно обсуждается внутри еврозоны, ни одна страна пока не решила пойти по этому пути, хотя ускорить экономический рост хотят все. Значит, делаю вывод я, не все так просто и какие-то подводные камни в этой идее присутствуют. Ну вот хотя бы такой: эффект ускорения роста после девальвации носит ограниченный во времени характер – даже в России после августа 98-го, когда рубль в реальном выражении обесценился раза в три, этот эффект наблюдался 2,5–3 года. В случае с идеей министра Орешкина речь идет не о разах, а о процентах. А чтобы идея могла реализоваться, экономика должна обладать свободными мощностями, которые позволяют нарастить производство. В 98-м такой запас мощностей у российской экономики был, а сегодня его нет. И за полгода-год создать его не удастся, поскольку инвестиционный климат в стране не самый благоприятный, а нарастить мощности с помощью быстрых крупных проектов в принципе невозможно – уж слишком крупными они должны были бы быть.

Для кого стимул?

Следующий вопрос: что будем экспортировать? Поддерживать экспорт – это хорошо, это правильно. Ни одна страна в мире не смогла удержать высокие и стабильные темпы роста экономики без экспансии на рынки других стран. Все разговоры о возможности ускорения за счет потенциала внутреннего рынка – это от лукавого, и обсуждать в сто первый раз эти “альтернативные” идеи не хочется. А что экспортирует российская экономика? Процентов на восемьдесят наш экспорт состоит из сырья и продуктов его первичной переработки: нефть, нефтепродукты, газ, удобрения, металлы, древесина, зерно. Такой экспорт тоже хорош, и он может создавать надежную основу для развитой экономики – посмотрите на Канаду, Австралию, Норвегию. Но в случае России, мне кажется, сырьевые отрасли и так растут достаточно устойчиво и нечувствительны к дополнительным стимулам, хотя некоторые из них (например, металлурги и угольщики) сильно реагируют на конъюнктуру мировых цен, а другие (“Газпром”) страдают от бизнес-импотенции своего менеджмента. Кроме того, у большинства сырьевых компаний также нет свободных мощностей, а нефтяники в конце прошлого года попали под действие соглашения с ОПЕК о сокращении добычи.

Еще у России есть экспорт вооружений, который больше зависит от искусства переговорщиков и внешнеполитических успехов государства, чем от экономических стимулов. А весь остальной экспорт рассыпан по множеству отраслей и предприятий, где не найдется ни одного крупного игрока, способного повлиять на динамику ВВП, даже если перерыть весь массив таможенной статистики.

Кто за это заплатит?

Следующая часть вопросов связана с макроэкономическими эффектами предлагаемой идеи. Судя по прессе, правительство просчитывает несколько вариантов: основной – снизить страховой взнос до 21 % и повысить НДС до 21 % (другие варианты: 20/22, 22/22, 21/22). И все они ведут к выпадению доходов. “Ведомости” приводят оценку Александры Суслиной из Экономической экспертной группы при Минфине: при 21/21 выпадает 682 млрд рублей по сравнению с текущим законодательством; при 22/22–180 млрд; при 20/22–600 млрд; при 21/22–400 млрд[41]. А теперь поставьте себя на место министра финансов, у которого каждая копейка на счету, который с трудом убеждает президента, что в предвыборный год нужно снова заморозить зарплаты и сократить финансирование бюджетной сферы, включая любимую игрушку Кремля – оборонный заказ. На его месте поддержите ли вы такой маневр?