Русское движение за тридцать лет (1985-2015) - [194]

Так или иначе, но в финале 2012 года у меня возникло общее впечатление чего-то вялотекущего и невнятного во внутренней политике, но в целом — сдвига в нашу пользу. Что вполне соответствовало моим прогнозам, сделанным еще в январе.

Русский марш 4 ноября этого года, был, однако, по инерции протестным; разминовение Русского движения с Кремлем и лично Путиным нарастало, с одной стороны, но это не приносило его массовым участникам удовлетворения, а скорее раздражало, с другой стороны. То есть, позиция лидеров — Белова, Демушкина, Крылова, отца и сына Мироновых, недальновидно примкнувшего к ним из политических амбиций Бабурина — все более переставала быть адекватной, все сильнее напоминала махание кулаками после драки. Поезд истории уже явно пошел в другом направлении, а названные люди остались на старой платформе. Русское движение лишалось перспективы, умные люди это понимали, а чуткие — чуяли, но, увы, к лидерам это не относится…

Этот разрыв между Русским движением в его массе — и вождями особенно бросился в глаза во время Русского марша. Шествие было многочисленным, многокрасочным, разнообразным, духоподъемным и поистине праздничным, но… только до тех пор, пока не начался митинг. Когда с трибуны понеслись вместо поздравительных, вдохновляющих и умных, мобилизующих на реальное дело речей — заполошные выкликания а-ля Болото имени Сахарова, мощная толпа очень быстро стала рассасываться. Попытка превратить единственный русский национальный праздник в заурядное протестное мероприятие провалилась. Конечно, определенный процент радикально настроенных людей в Движении сохраняется, и это придает ему определенную упругость, но надо понимать, что центр тяжести уже сместился в сторону легальной политической борьбы и предъявления внятных, обоснованных, а главное — выполнимых требований.

Одним из грубо отрезвляющих уроков явилось отстранение Бабурина с поста ректора Торгово-экономического университета и слияние оного вуза с либеральным РЭУ им. Г.В. Плеханова. Русское движение потеряло неслабую материальную базу, равной которой у нас никогда не было и нет сегодня. Такова была расплата за сомнительное удовольствие видеть Сергея Николаевича на трибуне митинга Русского марша, с которой неслись вопли типа «Путина на нары!» и призывы к русскому народному восстанию… Что привело Бабурина на эту трибуну? Ничего, кроме неумеренного личного честолюбия и самообольщения. Отвергнув путь Рогозина, с которым он всегда пытался соперничать и к которому ревновал, он не нашел достойной альтернативы и все проиграл, в том числе то, что не имел права проигрывать.

Как я понимаю, попытка наращивать протестное содержание Русского движения, вопреки ясно обозначившейся общественной тенденции, была в первую очередь связана с безысходностью положения лично Белова, Демушкина, Крылова, Савельева, Мироновых (и др.), все попытки которых выйти на легальный уровень Большой Политики раз за разом уничтожались не только Кремлем, но и всеми крупными политическими игроками. Взять хоть Белова: несмотря на громкую демонстрацию лояльности по отношению к Жириновскому, Лебедеву или Рогозину, никто из названных высокоранговых политиков так и не предложил ему ничего приемлемого, все отвергли его протянутую руку, оставили на обочине политики как маргинала. Что же оставалось ему делать, кроме как ставить на революцию?

Его положение — показательно. Будь то Миронов, однажды вознесенный до поста министра, а потом выкинутый на улицу; будь то Савельев, вкусивший депутатства, а теперь ставший жалким отщепенцем; будь то Басманов, вынужденный искать убежище на Украине, будучи объявленным в розыск[215]; будь то Крылов, чьи героические, но бесплодные попытки вструмиться в легальное политическое поле через регистрацию партии каждый раз оканчиваются плачевно, а сам он получил судимость по 282-й статье; будь то вечно подсудный Демушкин, которого раз за разом власть использует исключительно как «страшилку», хоть он и говорит весьма дельные вещи, — все они, по сути, оказались загнаны в угол. Отсюда и радикализм, лишь усиливающийся по мере осознания его бесперспективности. Обида, гнев, отчаяние, жажда мести и реванша — вот какими стали мотивы деятельности этих людей. Только негатив…

Но на чистом негативе что можно сделать?!

В дальнейшем эта контрпродуктивная тенденция к наращиванию и обострению противостояния с властью, лично с Путиным, только росла, а с нею — и разминовение с ходом истории, с настроением русского народа в целом. Дело явно шло к упрямому до тупости, маниакальному противостоянию уже только ради противостояния, революция превратилась в самоцель для некоторых, наиболее отчаявшихся деятелей. Результат налицо.

Одновременно резко сократилась бойцовская активность Русского подполья. Это связано, главным образом, с репрессивной деятельностью спецслужб. Но я думаю, их победа временна, поскольку глубинные причины, породившие Русское подполье, никуда пока не исчезли.

Я считаю глубоко трагическим положение, в котором многие далеко не худшие сыновья и дочери русского народа оказались на обочине истории. Главную вину за это я возлагаю на Суркова и либеральное, в т. ч. еврейское, лобби, перекрывших нам все нормальные пути в политике, но не снимаю вины и с самих участников Русского движения, которым обстоятельства личной политической карьеры застили глаза и мешали найти правильное решение.