Русско-японская война. В начале всех бед - [13]

Молодой император в свете серьезности обстановки созвал 17 апреля 1895 года внутренний круг советников, где преобладали его родственники, его великокняжеские дядья. Председательствовал его дядя — великий князь Алексей, а присутствовали Витте, князь Лобанов-Ростовский, генерал Ванновский. Витте полагал, что, если Япония откажется покинуть Маньчжурию, то в интересах России было бы принять решение о начале вооруженных действий. «Ибо, если мы не сделаем этого, России придется принести гораздо большие жертвы в будущем». Япония по достоинству оценить тяжесть для себя такого вызова и пойдет напопятную. Если же нет — российскому флоту следовало обстрелять японские порты. (Глядя из исторического далека, нетрудно заметить, что Витте определенно недооценивал силу японской армии, общую численность которой он оценивал в 70 тысяч человек). С его точки зрения, японским сухопутным войскам будет трудно осуществлять контроль над огромными территориями Кореи и Китая. Примерно той же точки зрения придерживался и либеральный военный министр генерал П.С. Ванновский: «Если говорить о степени нашей уязвимости, то японская армия не представляет для нас угрозы». На протяжении первых шести месяцев боевых действий, в течение которых российская армия на Дальнем Востоке должна была достигнуть 50 тысяч человек, японские вооруженные силы, по мнению Ванновского, не были бы способны продвинуться в регионе ни на шаг. В свете таких калькуляций военный министр России поддерживал идею использования вооруженных сил России в случае отказа Японии подчиниться русско-германо-французскому давлению.

Дело закончилось выработкой следующего документа. «1. Стремиться сохранить статус кво анте беллюм в Северном Китае и ради достижения этой цели советовать Японии — вначале дружески — воздержаться от оккупации Южной Маньчжурии, ибо такая оккупация негативно скажется на наших интересах и будет постоянной угрозой миру на Дальнем Востоке; в случае отказа Японии следовать нашему совету, объявить японскому правительству, что мы резервируем за собой право на определенные действия, и что мы будем действовать в соответствии с нашими интересами; 2. Сделать официальное заявление европейским державам и Китаю в том смысле, что, хотя мы не желаем территориальных приращений, мы считаем необходимым, ради защиты наших интересов, настаивать на воздержании Японии от оккупации Южной Маньчжурии».

Сила российской позиции заключалась в том, что и Франция и Германия действовали в унисон с российской позицией и были согласны издать единый ультиматум Токио. Подписи ответственных лиц были поставлены; Германия, Франция и Россия вместе обратились к министерству иностранных дел Японии. Вот что содержалось в русской ноте: «Правительство Его Величества Императора Всея Руси, изучив условия мира, который Япония навязала Китаю, пришло к заключению, что обладание полуостровом Ляодун, на что претендует Япония, может превратиться в постоянную угрозу столице Китая, может, в то же самое время превратить в иллюзорную независимость Кореи и будет таким образом препятствием на пути достижения постоянного мира на Дальнем Востоке. Вследствие этого императорское правительство хотело бы выразить доказательства дружественности к правительству Его Величества императора Японии выражением совета отказаться от владения Ляодунским полуостровом».

Китай получает поддержку

После поражения в войне с Японией (1894–1895 гг.) возглавлявший китайскую делегацию на преговорах с японцами в Симоносеки Ли Хунчан не видел ни малейшего просвета на горизонте, когда к нему неожиданно обратился русский дипломат с прозрачным намеком: Китай в этом мире не без друзей. Во время коронации императора Николая фактический китайский премьер Ли Хунджан получил от Витте значительную сумму денег, во многом благодаря чему согласился подписать тайный договор с Россией, согласно которому Петербург обещал Китаю помощь в случае нападения на него Японии. Прежде всего, Петербург пообещал помочь с выплатой контрибуции. В короткое время с этой целью был создан Русско-Китайский банк, имевший право выпускать валюту и собирать налоги от имени китайского министерства финансов, строить железные дороги повсюду в пределах Маньчжурии, проводить телеграфное сообщение. Россия создавала особые отношения с Китаем.

Почуяв неладное, японцы поставили на ноги свою дипломатию в Европе. Ключевыми столицами обеспокоенной японской активности были Санкт-Петербург и Лондон. Российская столица жестко отнеслась к японским требованиям в отношении Китая, поскольку (повторяем) чувствовала твердую поддержку главных европейских держав, весьма решительно воспротивившихся попаданию Китая в сферу исключительного влияния самоуверенной победоносной Японии. Как смеет азиатский Токио самонадеянно решать проблемы, уже несколько веков бывшие в сфере компетенции мирового силового центра — Европы? Не требовало большого труда убедить Францию, у которой были свои большие колониальные интересы в Индокитае и Африке. Возвышение Японии парижская «Тан» охарактеризовала как представляющую собой «постоянную угрозу интересам Европы». Не менее категоричен был и Берлин. Германский кайзер Вильгельм Второй пишет российскому императору Николаю Второму: «Дражайший Ник, я рад показать тебе насколько наши интересы сплетаются на Дальнем Востоке; мои корабли получили приказ в случае необходимости следовать за твоими — если события примут настолько опасный поворот; Европа ощутит благодарность к тебе за быстрое понимание того, сколь великое будущее России заключается в окультуривании Азии и в Защите Креста старой христианской европейской культуры против посягательств монголов и буддизма; естественно то, что Россия берет на себя грандиозную работу ради спокойствия Европы и защищенности твоего тыла; я не позволю никому пытаться вторгнуться в твои дела и атаковать тебя в Европе с тыла во время исполнения тобой огромной миссии, которую небеса предназначили для тебя. Ты можешь этому верить как церковному аминь».