Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - [57]

Не пострадало ли ныне достоинство России еще в большей мере?

Это было за три недели до разрыва дипломатических сношений.

Наконец, и последний ответ наш Японии, посланный за несколько дней до объявления войны, заключающий отказ России от нейтральной зоны и допускающий японское преобладание в Корее, признавался «проявлением величайшего великодушия, далее которого Россия едва ли может идти», а через 3—4 дня, т. е. 25 января, последовало прекращение японцами дипломатических сношений и началась эта ужасная война, предупредить которую, «дабы не пострадало достоинство России», мог бы наш наместник на Дальнем Востоке, если бы политика его не была столь «твердая» и, надо признаться, своеобразная».

Изложенные мои мнения в предыдущих главах относительно важности задач, выпадающих на русскую вооруженную силу, делали меня убежденным противником активной деятельности в Азии.

1. Сознавая всю нашу неготовность на западной границе и принимая в расчет неотложную необходимость расходования наших средств на внутреннее устроение России, я считал разрыв с Японией бедствием для России и работал в мере сил своих, чтобы предотвратить этот разрыв. Став за долгую службы в Азии сторонником соглашения в Азии с Англией, я был уверен в полной возможности вполне мирного разграничения [175] сфер влияния на Дальнем Востоке между Россией и Японией.

2. Я считаю ошибочным для России шагом проведение Сибирской магистрали через Маньчжурию. Решение это было принято без моего участия (я был во время этого решения начальником Закаспийской области) и противно мнению представителя Военного ведомства на Дальнем Востоке — генерала Духовского.

3. Занятие Порт-Артура произошло до вступления моего в управление министерством и без моего участия. Этот шаг России я считаю не только ошибочным, но и роковым. Приобретя преждевременно крайне неудобный выход к Великому океану, мы нарушили этим шагом доб-росогласие с Китаем и, главное, поставили Японию в число своих врагов.

4. Я все время был противником лесного предприятия на Ялу, предвидя, что эта авантюра угрожает нам разрывам с Японией, и принимал все меры, дабы этому предприятию было придано только исключительно коммерческое значение или таковое вовсе прекращено.

5. По отношению к маньчжурскому вопросу я резко разграничивал значение для нас Северной Маньчжурии и Южной Маньчжурии. Я считал необходимым возможно быстрее очистить от наших войск Южную Маньчжурию и Северную Маньчжурию (в том числе города Гирин и Цицикар). Но после восстания 1900 г. я признавал необходимым удержать на самой железной дороге в Харбине как резерв войскам пограничной стражи лишь небольшой отряд в 2—4 батальона, 1 батарею и 1 сотню казаков.

6. Когда наше положение на Дальнем Востоке усложнилось и явилась опасность разрыва с Японией, я предложил, чтобы устранить войну с Японией, решительную меру — признать несвоевременным наш выход к Тихому океану, возвратить Китаю Квантун с Порт-Артуром и продать им южную ветвь Восточно-Китайской железной дороги. [176]

Возвратившийся из Японии генерал-адъютант Данилов передал мне, что на прощальном обеде японский военный министр генерал Тераучи завил, что он и генерал Куропаткин сделали все, что только было в их силах, чтобы избежать войны.

И тем не менее я сомневаюсь еще и теперь: все ли было сделано мною в пределах для меня возможного, чтобы избежать войны с Японией. Мне, как и другим сотрудникам государя императора, было вполне известно твердое желание Его Величества избежать войны с Японией, но мы, его ближайшие сотрудники, не сумели выполнить волю государя. [177]

Глава седьмая.

Причины успехов японцев в войне с нами

Сухопутная армия, выставленная Россией на Дальнем Востоке в 1904—1905 гг. в срок, который был ей предоставлен для борьбы с Японией, не могла победить японцев.

Каким же образом считавшаяся нами второстепенным государством Япония, еще незадолго до войны не имевшая регулярной армии, оказалась полной победительницей России на море и победительницей сильной армии на суше?

Исследование этого вопроса, конечно, составит цель многих историков, и мы получим всесторонний ответ на поставленный вопрос. В настоящем же труде мы ограничимся лишь перечислением самых общих причин, послуживших к победе на Дальнем Востоке России Японией.

Наиболее важной из этих причин можно признать следующую: мы не оценили материальные и особенно духовные силы Японии и отнеслись к борьбе с нею недостаточно серьезно.

Остановимся более подробно на исследовании этой причины.

Еще при Петре Великом мы заняли Камчатку и вошли в соседство с Японией. В 1860 г., заняв без пролития крови по Пекинскому договору обширный Уссурийский край, мы дошли до границы Кореи и вышли к Японскому морю. Острова Японии и восточный берег Кореи образуют это внутреннее море, имеющее для прилегающих к нему побережий огромное значение. Выходы из этого моря в океан находились в руках Японии и легко могли сделаться [178] доступными для нас. Только северный выход через замерзающий на продолжительное время Татарский пролив с приобретением Сахалина был у нас в руках. Наше побережье за 40 лет владения нами Уссурийским краем осталось пустынным, только Владивосток получил довольно быстрое развитие. Долгое время наша соседка Япония не привлекала нашего внимания, настолько Япония жила отдельной от нас жизнью, и мы были уверены в ее слабости. Мы знали японцев за весьма искусных и терпеливых рабочих, любили японские вещи, восхищались тонкой работой, яркими цветами, но в военном отношении не интересовались Японией. Наши моряки с особою симпатией отзывались об этой стране и об ее обитателях; стоянки в Японии, особенно в Нагасаки, были особенно любимы. Взаимно и к нашим морякам в населении Нагасаки сохранились отличные воспоминания. Но наши путешественники, дипломаты и моряки проглядели пробуждение энергичного, самобытного народа.