Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - [49]

Из этих строк видно, насколько серьезно Военное ведомство относилось к такому противнику, как Япония, и насколько было озабочено возможными осложнениями с Японией из-за Кореи.

Тем не менее, пока мы твердо держались решения очистить от наших войск Южную Маньчжурию и не вмешиваться в корейские дела, опасность разрыва с Японией была устранена.

Еще в 1900 г. наше правительство обязалось уважать территориальную неприкосновенность Китая, и поэтому вопрос об очищении от наших войск Маньчжурии в принципе был решен утвердительно. Очевидно, готовясь уйти из Маньчжурии, мы не могли одновременно подготовлять Маньчжурию как театр военных действий.

В вопросе об очищении Маньчжурии возникло разногласие во взглядах между военным министром и начальником Квантунской области по вопросу о значении для России Южной Маньчжурии.

Военный министр признал, что занятие нами Южной Маньчжурии не дает России выгод и представляет только опасность со стороны корейской границы с Японией и опасность от занятия Мукдена со стороны Китая. Поэтому скорейшее очищение нами Южной Маньчжурии и Мукдена, по мнению военного министра, представлялось крайне необходимым. Начальник Квантунской области, со своей стороны, имел основание утверждать, что прочное занятие Россией Южной Маньчжурии обеспечит надежным образом связь России с Квантуном. Существовало также незначительное разногласие между министрами финансов и военным относительно увода наших войск из Северной Маньчжурии. Министр финансов предполагал достаточным оставить для охраны магистрали только войска пограничной стражи. Военный министр, на основании опыта усмирения восстания 1900 г., [152] полагал необходимым, возможно скорее очистив от наших войск Южную Маньчжурию, очистить от наших войск в Северной Маньчжурии все населенные пункты, находящиеся вне железной дороги, в том числе Гирин и Цицикар, но на самой магистрали в Харбине оставить небольшой резерв на случай возобновления беспорядков. Сила этого резерва признавалась достаточной от 2 до 4 батальонов и одной батареи. Кроме того, по мнению военного министра, надлежало продолжать обеспечивать несколькими небольшими постами связь Харбина с Хабаровском по Сунгари и связь Цицикара с Благовещенском.

Заключенный договор с Китаем 26 марта 1902 г. положил конец этим разногласиям. Согласно сего договора, как из Южной, так и из Северной Маньчжурии надлежало вывести наши войска, кроме линии железной дороги, и для сего были назначены определенные сроки. Для Военного ведомства эти решения были большим облегчением, ибо являлась надежда «возвратиться на Запад» по нашим военным делам.

Первоначально в шестимесячный срок мы должны были очистить западную часть Южной Маньчжурии от Шанхайгауня до р. Ляохе, и в назначенный срок вполне точно выполнили это обязательство. Во второй шестимесячный срок мы должны были очистить от войск остальную часть Мукденской провинции с городами Мукденом и Инкоу. Военное ведомство вполне сочувствовало этой мере и энергично готовилось к приведению ее к исполнению. Для войск, выводимых из Маньчжурии в Приамурский край, спешно возводились на линии Хабаровск — Владивосток казарменные помещения. Планы перевозки войск были составлены, утверждены, и перевозка уже началась. Был очищен и Мукден. И вдруг все это неожиданно было приостановлено распоряжениями начальника Квантунской области по причинам, которые до сих пор недостаточно выяснены. Известно, однако, что приостановка в очищении Южной Маньчжурии от наших войск совпала с первой поездкой отставного статс-секретаря Безобразова на Дальний Восток. [153]

Очищенный уже нами Мукден был снова занят. Мы занимали также Инкоу. Предприятие на Ялу в Корее получило особое значение. Для поддержания наших начинаний в Северной Корее начальник Квантунской области выдвинул в Фынхуанчен конный отряд с орудиями. Таким образом, вместо очищения Южной Маньчжурии мы заняли в ней даже такие пункты, как Фынхуанчен, которые ранее не занимались, и, главное, допустили деятельность в Корее предприятий, которым главные их деятели, вопреки указаниям из Петербурга, стремились придать военно-политический характер.

Такой неожиданный оборот дел встревожил не только Китай, но и Японию. Можно с основанием утверждать, что приостановка очищения Мукденской провинции от наших войск составляет событие огромной важности. Пока мы твердо намеревались очистить всю Маньчжурию от наших войск, ограничившись охраной железной дороги пограничной стражей и небольшим резервом в Харбине, и в особенности при решимости нашей не забираться со своими предприятиям в Корею, опасность разрыва с Японией была маловероятна. Напротив того, оставление наших войск, вопреки соглашениям с Китаем, в Южной Маньчжурии и вторжение наше с лесным предприятием в Северную Корею приближало нас в тревожной степени к разрыву с Японией. По-видимому, неопределенность наших намерений на Дальнем Востоке возбудила тревогу не только Китая и Японии, но даже Англии, Америки и других держав.

В начале 1903 г. наше положение на Дальнем Востоке стало весьма сложным. Интересы Приамурского края отошли совершенно на задний план.