Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - [27]

Наша осадная артиллерия, хотя и получила некоторое число хороших, современного типа орудий, но по подвижности и мобилизационной готовности в то время отставала от осадной артиллерии наших соседей. Наши технические силы: саперные, минные, железнодорожные части по численности совершенно не соответствовали потребности в них. Войска вспомогательного назначения (этапные войска) организованы не были ни в мирное, ни в военное время. Запасных войск было решено формировать небольшое число. Укомплектование всех видов войск при мобилизации офицерским составом и врачами не было обеспечено. Но самая главная опасность для нас заключалась в нашей железнодорожной отсталости. [87]

Усиленной с 1882 г. работой нашего Военного министерства мы достигли сравнительно с недавним прошлым огромного результата. В относительно короткий срок мы могли мобилизировать и сосредоточить на границе огромные силы. Но наши соседи, примерно в срок вдвое более короткий, успевали сделать то же самое. Они поэтому могли захватить инициативу действий, обрекали нас, против традиций XVIII и XIX столетий, на оборону и, что весьма тревожно даже при общем превосходстве наших сил, но при их медленном, по частям подходе к районам сосредоточения, эти подкрепления могли поражаться по частям. Мы уже с 1871 г. примирились с мыслью, что нам не догнать германцев в их боевой готовности, но долго утешали себя мыслью, что наша готовность выше австрийской. Примерно 10—11 лет тому назад мы расстались и с этой надеждой. Дружно работая, частью под руководством германского генерального штаба, австрийское военное ведомство достигло огромных результатов по подготовке передового к нам театра к наступлению и обороне, по мобилизации и сосредоточению армии. Карпаты, разрезанные многочисленными железнодорожными путями, перестали составлять опасную для австрийцев преграду. Австрия и в особенности Германия для своей боевой готовности располагали, кроме денежных средств на текущие расходы, еще огромными отпусками на чрезвычайные расходы военного времени, на образование разных запасов, крепостей, дорог и пр. Наш военный бюджет тоже возрастал в значительной степени, но удовлетворение многих потребностей на случай войны, из-за неотпуска необходимых денежных средств, все откладывалось, увеличивая нашу отсталость. Несравненно большая по сравнению с нами культурность Германии и Австрии и рост промышленности всех видов в этих странах облегчали нашим соседям возможность двигать вперед их боевую готовность в такой степени, которая была для нас недостижима. В особенности такой результат сказался на постройке железных дорог. Каждая из нужных Военному ведомству железных дорог вызывала протесты [88] Министерства финансов, признававшего ее недоходность и предлагавшего другие линии, нужные населению по экономическим условиям. У наших соседей военное значение дорог много легче, чем у нас, совпадало и с их экономическим значением, и потому постройка дорог шла значительно быстрее, чем у нас.

Очень сложная и трудная задача Военного ведомства на западной границе и трудная задача на кавказской границе осложнились в конце прошлого столетия еще необходимостью быть готовыми дать отпор нашим врагам внутренним и внешним на обширной среднеазиатской границе. Такая готовность неизбежна и на будущее время, пока не изменится недоверчивое отношение к нам Англии.

Таким образом, Военное ведомство, обязанное прежде всего обеспечить целость владения России, вынуждено было расходовать отпускавшиеся в его распоряжение средства на всем протяжении русских границ в Европе и Средней Азии. Долгое время расходование сих средств на нашу 9000-верстную границу с Китаем было сравнительно ничтожное. Но рост вооруженных сил Японии и пробуждение в военном отношении Китая уже с 1889 г., т. е. 27 лет тому назад, вынудили нас приступить к усилению нашего положения на Дальнем Востоке.

В 1871 г., когда западные провинции Китая (так называемый Восточный Туркестан) были еще охвачены восстанием мусульманских племен, мы, в видах ограждения спокойствия на наших границах, заняли при ничтожном сопротивлении дунганского и таранчинского населения Кульджинский край. Дунгане и таранчиране, вырезавшие китайское и частью калмыцкое население (солонов, сибо, торгоут-калмыков), сложили оружие ввиду данного им обещания принять их в подданство России. Но в то же время, когда воины делали свое дело на месте, в дипломатической канцелярии, без испрошения заключения местных властей (Колпаковского и Кауфмана), признали нужным дать обещание Китаю, что Кульджа будет возвращена, как только китайцы справятся с восстанием [89] и подойдут к пределам Кульджи. Мы, кажется, надеялись, что китайцам не удастся победить Якуб-бека и овладеть Кашгарией. Но мы сами и помогли им в этом. Когда в 1876 г. я в качестве посланца России находился в лагере Якуб-бека близ г. Курля{17} и вел переговоры о проведении границы с только что завоеванной нами Ферганской областью, Якуб-бек справедливо с горечью упрекал меня в том, что одновременно с ведением мной переговоров с ним другой офицер Генерального штаба — подполковник Сосновский, с ведома и поощрения некоторых русских властей, поставлял провиант в китайские войска, стоявшие недалеко от Курля против войск Якуб-бека. Помощь эта оказалась действенной.