Русско-японская война 1904–1905 гг. Потомки последних корсаров - [27]
Стоит отдать им должное… Их огонь был великолепен! И все же «прикрываемый» «Рюрик» большую часть времени циркулировал с невыправленным рулем между своим и вражеским отрядом, от которого его и «прикрывали»…
На этом этапе боя, согласно показаниям артиллерийских приборов, расстояние от японского флагмана до «Рюрика» составляло 25–30 кабельтовых, а до «России» – от 30 до 50 кабельтовых. Комментарии излишни!
Японцы пристрелялись. Около 7 часов при развороте на северо-запад «Россию» поразили сразу несколько вражеских снарядов.
Заготовленные у носовых орудий крейсера боеприпасы вспыхнули. Пожар почти мгновенно охватил весь полубак русского флагмана, боевая рубка оказалась в облаке густого, удушливого дыма, и находиться в ней было невозможно. Как писал один из участников сражения, «пожар был настолько силен, что все стоявшие в боевой рубке чуть не задохнулись; я, стоя на воздухе у рубки, избавился от обморока только тем, что побежал на самый нос и там отдышался».
Пороха выгорают довольно быстро, и пожар был недолог. Буквально через несколько минут огонь ликвидировали комендоры носового плутонга под командованием лейтенанта Э. С. Моласа.
Этот офицер и прапорщик Груздев, облившись водой, проникли в горящий каземат под полубаком и руками выбросили за борт через открытые орудийные порты охваченные огнем пеналы с зарядами.
Подачный расчет в бункере восьмидюймовых боеприпасов спас крейсер от взрыва, успев погасить упавшие в шахту подачи пылающие пороховые ленты.
Иессен был в это время лишен возможности управлять боем из совершенно задымленной рубки. Единственным представителем высшего командования, который сумел сохранить контроль над обстановкой, был капитан 1-го ранга А. Андреев – командир «России». Ежеминутно рискуя быть убитым, этот офицер покинул бронированный командный пост и вышел на открытое крыло мостика…
Старший штурман корабля участвовал в тушении пожара. И не мог некоторое время заниматься своими прямыми обязанностями, фиксируя маневры отряда на карте. Получивший легкие ожоги Иессен, очевидно, был совершенно дезориентирован из-за дыма. По крайней мере поворот на северо-запад, во время которого и произошел пожар, остался за пределами внимания адмирала, когда после боя он составлял донесение Скрыдлову. В результате этого русская карта сражения не соответствует русскому же описанию, составленному в штабе Владивостокского отряда.
Буквально получается, что «Россия», следуя курсом на юго-восток, сбивала пламя пожара, развернувшись на восток. Но почему-то направилась при этом в сторону от берегов Кореи, находившейся западнее места боя. Враги, оставленные во время маневра за кормой, непостижимым образом очутились в секторе обстрела носовых орудий русского флагмана.
Помимо этого на классических русских схемах боя у обеих сражающихся эскадр получились совершенно нереальные скорости. К примеру, с 6 часов 38 минут до 7 часов «Россия» якобы держала не меньше 20 узлов! Это несколько лучше ее испытательного результата на Кронштадтской мерной линии в 1897 году. Но ведь крейсер с четырьмя не действующими после аварии котлами, изуродованными трубами, с другими боевыми повреждениями вряд ли способен на скоростные рекорды!
Почему Карл Петрович Иессен не счел нужным обратить внимание на эти расхождения между его картой боя и его же донесением? Трудно сказать. Как бы то ни было, исследование иессенского описания боя дает представление о том, насколько «эффективной» была помощь «России» и «Громобоя» подбитому «Рюрику».
Израненный крейсер практически постоянно оказывался между своими и неприятелем. Выписывал одну циркуляцию за другой и стрелял, стрелял… Можно лишь восхищаться хладнокровием его комендоров и стойкостью команды. Это не было мужеством обреченных: «Рюрик» намерен был держаться до конца. И в это время надежда выжить в этой схватке была для него еще вполне реальна.
Но постепенно умолкали подбитые орудия. Экипаж нес огромные потери. Корежились фугасами не защищенные броней части корпуса корабля… А в полузатопленных кормовых отсеках не прекращались попытки команды выправить руль.
Около 7 часов 12 минут наблюдателям с «России» показалось, что «Рюрику» удалось выставить перо руля в нейтральную позицию и понемногу управляться машинами. Но почти сразу же крейсер повело на новую циркуляцию…
В начале седьмого часа у «Рюрика» наблюдали уже отчетливый дифферент на корму – начинали сказываться подводные повреждения. «Россия» и «Громобой», галсируя возле него, несомненно, отвлекали часть вражеских снарядов на себя, но волей-неволей затягивали пребывание «Рюрика» под обстрелом в невыгодной позиции. Вот чем на деле обернулось иессеновское прикрытие: корабль превращался в истерзанную снарядами развалину.
Кормовой флаг крейсера «Громобой», пробитый снарядом в бою 1 августа 1904 года с японскими крейсерами у о-ва Цусима. Во время 5-часового беспрерывного боя крейсеров «Громобой», «Россия» и «Рюрик» с впятеро сильнейшим неприятелем. В первой половине боя снаряд попал в кормовой флаг крейсера и сбил этот флаг, причем стоявший под флагом часовой квартирмейстер Сидоренко даже не двинулся со своего места, только помог подбежавшему сигнальщику поднять упавший флаг. Немедленно другой флаг был поднят. Когда молодой сигнальщик стал поднимать с зад него мостика этот флаг, осколками снаряда ему оторвало руки и голову. Его заменил его товарищ, сигнальщик Цветков, и флаг был поднят, а к охране этого флага стал тот же квартирмейстер Сидоренко, простоявший там весь бой, не двигаясь с места, несмотря на то, что кругом него сыпались осколки и он был тяжело ранен. За этот подвиг квартирмейстер Сидоренко награжден знаком отличия Военного ордена 4-й степени. Фото и текст из книги «Иллюстрированная летопись Русско-японской войны», выпуск Х. СПб., 1905.
