Русско-польская война 1654–1667 гг. - [2]

» иноземцев на русскую службу свидетельствуют о притягательности страны для иностранных офицеров. Не только военные, но и представители самых разных профессий нашли в России XVII в. вторую родину. Приехавшие по найму на время и попавшие в плен к русским зачастую оставались в России по доброй воле навсегда. В некоторых случаях иноземцы, уехав из России по истечении срока контракта или по размену пленных, возвращались с семьями, родственниками и друзьями «на Государево имя на вечную службу». Покинувшие русскую службу по своей воле — вырвавшиеся из «цепких лап» московитов, — по представлениям русских современников, оставляли службу Великого Государя, не оценив его жалования, без чести в ее русском понимании. Такие иноземцы более на царскую службу не принимались[4]. Привлекательность для иноземцев русской службы определялась, во-первых, избытком в Европе военных специалистов; во-вторых, возможностями быстрой военной карьеры; в-третьих, аккуратно и добросовестно, по сравнению со многими европейскими армиями, выплачиваемым жалованьем при общей дешевизне жизни в России; а также традиционным патернализмом русского самодержавия; кроме того — сравнительной веротерпимостью. Сочетание всех этих факторов обеспечило новую русскую армию командными кадрами, учителями, экспертами и консультантами, военными изобретателями и рационализаторами. При их участии происходило зарождение, развитие и реформирование новой для России армии — армии Нового Времени.

Не довольствуясь наймом иноземцев, царь организует подготовку командного состава для полков нового строя из русских людей. В 1648 г. голландцу Исаку фан-Буковену была поручена подготовка для полков нового строя русских командных кадров в составе учебного двухтысячного рейтарского полка[5]. Дворян и детей боярских, прошедших под руководством И. Фан-Буковена обучение конному и пешему строю, разослали по формируемым рейтарским, драгунским и солдатским полкам в чины начальных людей для подготовки рядового состава. В связи с подготовкой к войне с Польшей, была создана армия нового строя, в которой пехота представлена солдатами и драгунами, а конница — рейтарами и гусарами.

Создатель этой армии молодой царь Алексей Михайлович, получив хорошее для своего времени образование, сочетал интерес к европейской образованности и искусствам с не менее сильным интересом к богословию и глубокой верой. Царь принимал активное участие в делах православной церкви как русской, так и вселенской. Алексей Михайлович придал мессианское звучание эсхатологической идее «Москва — Третий Рим»[6]. Как никто более из российских самодержцев до него или после, он соответствовал образу «нового царя Константина» (первого христианского императора), коего почитал для себя образцом правителя и своим предшественником в деле ответственности за судьбы всего православия. Оказывая материально-финансовую и политическую поддержку греческим, славянским, грузинским и иным православным иерархам и церквям, Алексей Михайлович аккумулировал в Москве впечатляющий объем информации со всего православного Востока по политическим и военным вопросам, по проблемам богословия, культуры и искусства, уделяя большое внимание собиранию литературы, иконописи и христианских реликвий из завоеванных иноверцами православных стран[7]. Реликвии становились орудиями победы воинства единственного независимого православного царя над иноверными завоевателями[8].

Борьба Русского государства с татарами в 1630 — начале 1650-х гг.

Набег крымского царевича Мубарак Гирея в 1633 г. оказал большое влияние на ход событий под Смоленском, продемонстрировав уязвимость России на южных рубежах. Поэтому после заключения Поляновского мира с Речью Посполитой (1634) на повестке дня оказался южный татарский вопрос, без решения которого Россия не могла рассчитывать ни на благополучное развитие своей экономики, ни на успех в проведении активной внешней политики. Память о татарском разорении в самый тяжелый момент Смоленской войны дополнялась резко усилившимся сразу после Смоленской войны натиском на южные границы России. Обострение ситуации вызвало переселение в 1634–36 гг. из Заволжья к Крыму Большой, а следом и Малой Ногайской орд, изгнанных калмыками с их прежних кочевий. Ожесточенное сопротивление донских казаков перекочевке нагайцев к Крыму не дало весомого результата. Защита населения южно-русских земель потребовала от правительства масштабных по затраченным силам и средствам мероприятий, и они были проведены. Во второй половине 1630-х гг. было построено 10 новых городов на «татароопасных» направлениях[9].

В условиях развития кризиса турецко-крымских отношений в июне 1637 г. донские казаки неожиданно осадили и взяли штурмом Азов. При этом был убит проезжавший через Азов в Москву турецкий посол Фома Кантакузин, пытавшийся передать весть об осаде Азова в Нагайскую орду. Захват донскими казаками Азова серьезно осложнил русско-турецкие отношения, поставив оба государства на грань войны. Хотя русское правительство тайно поощряло военную активность донских казаков, направленную против татар и турок и даже просило польского короля об отпуске запорожских казаков в набег на турок и татар, но открытая война против Османской империи не входила в планы московских политиков.