Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [35]

Коммерческая деятельность представителей Ордена в Новгороде вызывала, как это показывает случай с купцом феллинского комтура, яростное противодействие властей немецкого двора в Новгороде. В 1396 г. на немецкий двор вместе с одним немецким купцом прибыл купец феллинского комтура, привезший в Новгород по поручению комтура серебро. Дворовые власти немедленно конфисковали у немецкого купца и купца комтура лошадей и серебро, обвинив их в незаконном привозе товара, принадлежавшего Ордену[273]. По поводу этого дела между немецким двором, ливонскими городами и главой Ганзейского союза Любеком завязалась длительная переписка, закончившаяся, правда, возвращением серебра комтуру, но с замечанием, чтобы впредь подобные случаи не повторялись[274].

Еще более решительно власти немецкого двора поступали в отношении купцов негерманского происхождения. В этой связи большой интерес представляют записи ревельского рата от 1402 г., касающиеся запрещенной торговли одного ломбардца в Новгороде. Ломбардец был задержан в Ревеле при возвращении из Новгорода. Он уже приезжал в Россию четыре года назад и сейчас снова побывал па немецком дворе в Новгороде, привезя с собой для продажи русским оружие, что запрещалось под угрозой лишения жизни и проклятия папы. Ревельские ратманы, рассматривавшие дело ломбардца, объявили ему, что он заслуживает строжайшего наказания — лишения жизни и товара, но затем они смягчились и даровали ломбардцу жизнь при условии, что он со своими слугами поклянется в том, что никогда больше не приедет в Россию[275].

Здесь следует обратить внимание на два обстоятельства: во-первых, на повторность приезда ломбардского купца в Новгород, что свидетельствует до некоторой степени о стремлении негерманских купцов завязать постоянные сношения с Новгородом; во-вторых, на жестокость действий ревельского рата, которая безусловно была вызвана опасением перед проникновением неганзейских элементов в Новгород и возможностью подрыва монополии Ганзы на торговлю с Новгородом.

Ганза направляет свои постановления не только против неганзейцев, осмеливавшихся вести торговлю в Новгороде, но и против тех представителей ганзейского купечества, которые в интересах личной выгоды помогали им в этом. Так, ливонские города на съезде в Валке 29 марта 1405 г. принимают решение о том, что купцы, приведшие с собою в Новгород людей, не пользующихся правами ганзейских купцов, должны быть судимы согласно правилам скры. Участники съезда, очевидно, имели в виду § 83 пятой скры, гласящий, что если кто-либо из ганзейцев приведет с собой в Новгород ломбардца, или фламандца, или кого-нибудь другого, или же привезет принадлежащий им товар, то он наказывается штрафом в 50 марок и потерей прав двора[276].

Если Ганзейскому союзу в целом было присуще стремление не допускать конкуренции неганзейских элементов в торговле с Новгородом, то для тех ганзейских городов, в чьих руках находилось руководство русской торговлей — заморских во главе с Любеком и ливонских, — была характерна еще более узкоэгоистическая политика: они стремились воспрепятствовать росту экономических связей между Русью и прочими городами Ганзейского союза и сохранить за собою главенствующее положение в новгородской конторе.

Эта политика нашла яркое выражение в отношении заморских и ливонских городов к требованиям прусских городов. Прусские города являлись членами Ганзы, однако купцы их не пользовались в немецком дворе в Новгороде равными с другими ганзейскими купцами правами. В начале 90-х годов XIV в. прусские города поднимают вопрос об уравнении своих купцов в правах в новгородской конторе, в частности о праве для них иметь своего ольдермана. Одновременно прусские города выдвигают требование о предоставлении их купцам права на беспрепятственный проезд в Новгород сухим путем через Ливонию и привоз польских сукон[277].

Рассмотрением требований прусских городов занялся в марте 1392 г. уже упоминавшийся съезд ливонских городов в Дерпте, проходивший с участием членов Нибурова посольства. Все требования прусских городов были отклонены. Съезд отказал прусским городам в праве иметь в Новгороде своего ольдермана. Рецесс съезда указал также, что никакой товар не должен ввозиться в Новгород через Пруссию, Курляндию или Швецию по суше; привоз польских сукон тоже не может быть разрешен ввиду сходства их с фландрскими, вследствие чего торговля последними может пострадать[278].

Отказывая прусским городам в праве иметь ольдермана, старые руководители торговли с Новгородом хотели сохранить свое привилегированное положение в немецком дворе в Новгороде. В запрещении сухопутных поездок в Новгород сыграла роль заинтересованность в этом вопросе ливонских городов, через порты которых — Ригу, Ревель, Пернау — согласно постановлениям ганзейского съезда 1346 г. должны были привозиться все товары, предназначавшиеся для Новгорода[279]. Что касается привоза польских сукон, то разрешение его привело бы к сокращению спроса в Новгороде на фландрские сукна, что, конечно, задело интересы заморского ганзейского купечества, издавна занимавшегося посреднической торговлей между Фландрией и Новгородом.