Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [32]

.

Интересна статья о торговле новгородцев в Нарве воском, запрещавшая нарвским весовщикам и печатникам «колупать» воск у новгородцев; «колупать» воск у новгородцев, и то немного, мог только покупатель — немецкий купец[250]. Статья была направлена против традиционной в сфере русско-ганзейской торговли практики, согласно которой при продаже русскими воска ганзейцы для проверки его качества могли откалывать куски, не засчитывавшиеся затем в счет купленного воска. Введение по договору 1448 г. известного ограничения для этой практики в Нарве свидетельствует о стремлении новгородского правительства создать там благоприятные условия для торговли своих подданных (Нарва являлась одним из важных центров торговли новгородцев в Ливонии).

Статьи, касающиеся вывоза лошадей из Ливонии, устанавливали, что вывозить купленных в Ливонии лошадей можно было только по предъявлении фогту Нарвы специального разрешения (грамоты) и уплаты ему одного фердинга; «крупных» лошадей фогт Нарвы имел право не пропускать[251]. Контроль над вывозом лошадей из Ливонии был обусловлен постоянным стремлением ливонских властей не допускать в Россию боевых коней.

Новые для формуляра русско-ливонских договоров статьи договора 1448 г., как и традиционные статьи, были посвящены почти целиком условиям торговли и связанному с нею вопросу о положении иностранцев на чужбине. Появление новых статей говорит о все возрастающей роли торговли в общем комплексе русско-ливонских отношений. В то же время включение названных статей в договор, заключенный после успешной для Новгорода войны с Орденом, показывает, что в отношениях с Ливонией Новгород руководствовался лишь стремлением к созданию мира на русско-ливонской границе и благоприятных условий для развития внешней торговли.

Анализ русско-ливонских отношений конца ХІV — середины ХV в. свидетельствует о заинтересованности Новгорода и Пскова в развитии мирных экономических сношений с Ливонией. В то же время он показывает стремление Ордена к экспансии против русских земель. Это стремление прерывалось временными паузами, обусловленными сложностями внутри- и внешнеполитического положения Ливонии, а также отпором, оказываемым орденской агрессии со стороны русских земель. Однако отпор этот не был достаточной силы, чтобы положить конец экспансионистским планам Ордена. Организации такого рода отпора препятствовала феодальная раздробленность Руси.

Глава II Русско-ганзейские отношения с конца XIV до 70-х годов XV в.

Нибуров мир 1392 г.

Историю русско-ганзейских отношений первой половины XV в. следует начинать с событий последних лет XIV в., точнее, с заключения договора 1392 г., ибо его нормами в значительной степени определялось развитие торговли в последующее время.

Заключению договора 1392 г. предшествовала вражда между Новгородом и Ганзой, длившаяся 7 лет и сопровождавшаяся неоднократными запретами торговли с Новгородом со стороны ливонских городов и Ганзы.

Причинами конфликта, как позволяет предположить содержание договора 1392 г., являлись ограбления купцов и конфискация товаров, а также взаимное недовольство условиями торговли. Попытки примирения, имевшие место на съездах ливонских представителей с новгородскими в 1388 г. в Нейгаузене и в 1390 г. в Нарве, оказались безрезультатными вследствие нежелания сторон пойти на уступки[252].

Однако продолжавшаяся вражда, приведшая к расстройству и длительному перерыву в торговле, была невыгодна для обеих сторон, и они начинают искать пути к разрешению спорных вопросов и восстановлению нормальных торговых сношений.

В 1391 г. Любек пишет Данцигу, что, по сообщению из Ливонии, русские готовы начать мирные переговоры и для участия в них он хочет послать бургомистра Годеке Травельмана и ратмана Иоганна Нибура[253]. Годеке Травельман умер по дороге, а Иоганн Нибур вместе с послами Готланда и ливонских городов осенью 1391 г. в Изборске вел переговоры с новгородцами, закончившиеся заключением торгового договора.

Новгородская первая летопись под 6899 г. рассказывает об этих событиях: «Той же осени послаша новгородци послы на съездъ с Нѣмци в Ызборьско, посадника Василья Федоровича, посадникъ Богданъ Обакунович, посадника Федора Тимофѣевича, тысячкого Есифа Фалелѣевича, Василья Борисовича и купцевъ; а нѣмечкыи послове приихалѣ из заморья, из Любька из городка, из Гочкого берега, из Ригѣ, изъ Юрьева, ис Колываня и из ыныхъ городовъ изо многых; тогда взяша миръ с Нѣмци. Той же зимѣ тѣи же послове нѣмѣчкыи приихавъше в Новъгородъ, и товары свои поимахут, и крестъ цѣловалѣ, и начата дворъ свои ставити изнова: занеже не бяшет по 7 год миру крѣпкаго»[254]. Дополнением к этому рассказу служит сообщение пятой скры о том, что в 1392 г. немецкие послы вели переговоры с новгородцами по поводу «насилия, несправедливости, оскорбления и высокомерия», имевших место по отношению к немецким купцам,[255] и достигли соглашения. Как можно предположить из сопоставления известий этих двух источников, договор между Ганзой и Новгородом был заключен еще в Изборске осенью 1391 г., а в начале 1392 г. ганзейские послы приезжали в Новгород для торжественного утверждения его