Русский язык и культура речи - [13]
На коммуникативно-речевую ситуацию повлияло также усиление диалогичности общения. Средства массовой коммуникации, например, изо всех сил стараются говорить с потребителем «на его языке». Под нетребовательного и ленивого читателя пишутся детективы и иная беллетристика не всегда хорошего качества. Речь стала приобретать очень конкретного адресата, от которого нужно добиться желаемой реакции. А для этого порой все средства хороши, вплоть до разговорной и даже ненормированной речи.
Расширилась сфера спонтанного общения. Например, стало дурным тоном произносить заранее отрепетированную или заученную речь. А в любом спонтанном речевом событии неизменно активизируются случайные связи в языке, возникают отклонения от строгой нормы. Спонтанные речевые акты приводят также нередко к смешению речевых жанров. Это очень заметно, к примеру, в СМИ, где дикторы сменили учительно-информирующий тон на тон шутливый, размышляющий, диалогичный. Возросло психологическое неприятие бюрократического языка доперестроечного времени («новояза»). Активизировались поиски новых средств выражения, новых форм образности («Так ты лохушка деревенская?» – от «лох» + «кадушка» + целый шлейф небрежительных оттенков суффикса – ушк). Вместе с тем в язык стали возвращаться историзмы, такие, как «барышня», «господа» и т. п.
Эти коммуникативные процессы сопровождаются размыванием этических норм языка. За этим стоит в первую очередь утрата уважительных отношений между людьми, непонимание или нежелание считаться с социальным, возрастным статусом собеседника.
Естественно, что лингвистические параметры языка тоже вынуждены реагировать на эту меняющуюся ситуацию. Тем более что проникновению в них стихийных процессов во многом способствует ослабление цензуры и автоцензуры. Поэтому в литературный язык хлынули жаргонизмы, блатная «феня», просторечие, заимствования. Они сформировали многочисленные варианты норм и достаточно прочно обосновались в языке, размывая его привычные связи и отношения.
Например, складывающиеся десятилетиями нормы были потеснены и даже замещены нормами чужими, в первую очередь пришедшими из иных языков и блатной речи.
По этому поводу один из филологов так высказывается в публицистической статье: «Произошло громадное вливание в нашу речь американизмов и техницизмов. Заговорило с американским акцентом наше телевидение. Но дело не в конкретных словах, а в стиле – это очень узнаваемый стиль скетчей, рубленой деловой речи, которая звучит подстрочником с английского.
Еще одно громадное ядовитое вливание – лагерный жаргон. За последние пятьдесят лет нашей истории через лагерную систему прошли миллионы людей, каждый второй наш гражданин так или иначе соприкасался с этой тюремно-лагерной системой. Лагерный жаргон стал уже основой современного просторечия, он проник в литературу и даже больше – в культуру.
Блатная речь вкупе с американизмами – вот новый деловой русский язык, на котором мы не читаем, а день изо дня живем, работаем, он является прообразом нашего мышления. Язык – идеальный инструмент управления сознанием не отдельного человека, но всего общества. Сознанием нашим, обществом пытается сознательно управлять криминальный мир, и самый кровный интерес этого мира – уничтожение слоя культурного, потому что только бескультурным народом и могут управлять все эти воры в законе, авторитеты да паханы. Но, заговорившие их понятиями, напившиеся этой блатной отравы, мы будем не “братки” для них и не люди даже, а “фраера”, “шестерки”» (Олег Павлов // Огонек. 1998. № 7).
Современный человек вынужден существовать во всех этих речевых пластах, владея сразу несколькими языковыми нормами (на некоем условном пересечении самых разных слоев культуры, пронизанных языком). В этой связи уместно говорить о языковой культуре личности современного человека, владеющего вариантами нормы, чутко ощущающего речевую ситуацию, часто пренебрегающего этическими нормами языка.
Существование на пересечении множества границ культуры и языка формирует у современного человека ощущение языка как некоего «единства в многообразии». И это единство воспринимается как нечто весьма неустойчивое, изменчивое, способное быстро размываться и разрушаться. Поэтому все чаще говорят о страхе утратить «настоящий язык», а значит, утратить важную часть культуры, национального самосознания, этических норм общения в повседневной жизни людей.
Этот страх отчасти стимулируется развитием философско-лингвистических концепций, все более акцентирующих иррациональную, стихийную природу языка (особенно концепции французских постструктуралистов). Ученые пытаются обосновать взгляд на язык как на стихийный процесс, где происходит тайная, не поддающаяся контролю человека, его разума борьба за власть, где действуют самые разнообразные разрушительные силы.
3.3. Дискурс как способ властвования над стихией языка
Естественно, что человек, социум в целом пытаются совладать с этой ситуацией. И человек, и общество стремятся вернуть себе контроль и власть над языком. С этой целью стали активнее использоваться уже хорошо отлаженные механизмы культуры. В первую очередь активизировалась речевая цензура в средствах массовой информации. От дикторов, ведущих потребовали достаточно строгой речевой автоцензуры. Их языковой подготовке явно уделяют немало времени и сил.
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.