Беда заключалась в том, что русский народ, обольщенный идеей величия и власти над окружающими государствами, ненавистью к богатым и, часто, корыстным боярам, которых уничтожал Грозный царь, был готов ему простить все остальное и забыть годы соборного правления, когда ему, после ста лет деспотии, возвращены были Избранной Радой свобода и достоинство граждан. Как оказалось, всего на 15 лет. Народ не восстал против тиранствовавшего царя, он стерпел его, он стерпел все его бесчинства, все его людодерство, все казни. Люди не встали на защиту своего достоинства, своей свободы. Кто-то бежал за кордон, кто-то укрывался в заволжских скитах, кто-то уходил к казакам, кто-то думал затаиться в своем домике, а кто-то, тряхнув головой, сам шел в опричники. И это пассивное, а то и активное согласие на зло было самым страшным.
Поэтому, когда умер Иван и воцарился Федор, а за ним и Борис, народ был неспособен ни к какой самоорганизации на добро. На зло — сколько угодно, шаек бандитских было полно, потому что столько пролилось крови, такое было презрение к собственности показано за правление Ивана Грозного, что люди лихие находились в изобилии, которые хотели на микроуровне продолжать ивановские бесчинства.
Поэтому правление Ивана с его невероятными амбициями, с его невероятной жестокостью, с его невероятным авантюризмом и с полным презрением к человеку как ценности и полной зацикленности на себе (единственная ценность — это моя власть, мой сын, моя страна, что хочу в ней то и делаю, я природный государь), — все это привело к смутному времени и фактически к гибели России в Смуте. И только невероятным и чудесным образом самоорганизовавшись на добро, земские люди, нижегородская рать Минина и Пожарского, до этого рязанское войско Прокопия Ляпунова смогли вытащить Россию из полной и окончательной гибели.
Развратившая и унизившая народ абсолютистская затея Ивана Грозного вполне могла обернуться концом России.
