Русский транзит 2 - [40]
— Сейчас Николай Алексеевич вернется, и вы ответите, — простонал Юрьев.
— Смотри-ка, букашка, а тявкает, как собачка, — сказал Витя, удивленно вскидывая брови. — Николай Алексеевич, может, и вернется (Вова при этом закатил глаза и комически перекрестился), но только тебя уже здесь не будет… Извини, мужик, будем опять мозги тебе вправлять.
— А он копыта не откинет? — спросил Вова.
— Может, и откинет…
— А кто тогда бумагу подпишет?
— А ты и подпишешь. Профессор дал его заключение с подписью, оттуда и передерешь.
— Ладно, это уже не важно. А какой упорный доходяга достался! Ты идейный что ли, говнюк? На идеологической работе был?
— Да нет же, таких у нас не держали, — сказал Вова. — Это, Витя, результат как раз идеологического разложения: перегной социализма.
— Ладно, кончай базар, — сказал Витя, — с этим идейным физиком дохлый номер. Пора ехать к химику. Не дай Бог, он что пронюхает и дров наломает, тогда придется и из него делать шизика, а то и вовсе-в шихту…
— Ас этим что? — спросил Вова. — Столько сил на него потратили. И зачем только все это надо было?.. Теперь-то куда девать его будем?
— Вовик, не задавай глупых вопросов. Вокруг на земле столько места для идейных… Бодни-ка лучше его еще раз «шокером» для профилактики и тащи в машину.
Когда Вовик, кривляясь, вновь вытащил из кармана свое орудие убеждения, использующее последние достижения научной мысли, а Юрьев закрыл глаза, ожидая в любой момент получить в грудь удар «Красной стрелы», летящей с курьерской скоростью из Москвы в Петербург, дверь в овальную гостиную отворилась и на пороге появились старые знакомые — майор с усатым сержантом.
Вовик, вопросительно посмотрев на Витю, улыбнулся и быстро спрятал «шокер» в карман. Юрьев с облегчением вздохнул: доводы милиционеров, аргументируемые ударами хромовых сапог и пудовых кулаков, казались ему младенческой забавой в сравнении с Вовиной гуманной «игрушкой» кумулятивного действия.
— Добре, значит, не договорились с хлопчиком? — начал майор. — Ой-ой-ой, этак вы из него раньше времени душу вынете, а мне шо останется? Отруби? — Майору явно хотелось покуражиться. — Ну, вставай. Пойдем, хлопчик, впереди у нас с тобой еще столько посиделок. Сержант надел на Юрьева наручники.
— Да и хлопчики тебя в камере заждались: ты им что-то должен, особенно одному, такому щербатенькому, худенькому, по кровушке скучающему…
— Скучавшему, майор, — сказал Юрьев, с трудом разлепив рот и подняв глаза.
— Ты что говоришь? Это как? Как это?
— А так. Насосался и уснул вечным сном, как болотный кровосос… А вы чего вернулись, мало заплатили, что ли?
Вова и Витя, послушав некоторое время, пошли к выходу.
— Эй вы, — окликнул их майор, — ремешки свои сыромятные заберите. Нехорошо добром разбрасываться.
— Возьми их себе, майор, может, пригодятся. Советуем долго с клиентом не возиться — бесполезно.
— Но-но, ты еще поучи отца… Вот именно. Гуляйте, хлопчики. Я этого клиента должен теперь по месту прописки доставить — в камеру. У меня на шее убийство при отягчающих. Мне без этого хлопчика назад нельзя. Ну пойдем, болезный мой. Только погоди, надо бы тебе физиохномию подновить. Так говоришь, мало заплатили? — И майор сильно ударил Юрьева в лицо, свозя в сторону запекшуюся черную коросту на скуле.
Голова Юрьева сразу стала воздушной, так что он даже не почувствовал боли. На лице обильно выступила кровь.
— Фу, майор, что за методы? Выпишите себе электрическую дубинку — гораздо эффективнее, и крови нет, — сказал Вовик, стремительно выходя за дверь.
— Не учи ученого. У нас свои методы, хе-хе.
Игорь Сергеевич метался по кабинету, как боевой бык в загоне, и все не находил себе места. Секретарша, было напомнившая ему о бесценном здоровье директора такого выдающегося института, пулей вылетела в приемную, ошпаренная его эпитетами в свой адрес, и засела в маленькой кухонке, комкая душистый носовой платочек у глаз: вот так, утешаешь его, отдаешь всю себя на работе и после, а тебя, как тряпку, в угол…
«Такое плевое, пустячное дело! — сокрушался Игорь Сергеевич. — Экспертиза, экспертное заключение… Только подписать и-Москва, Президиум Академии… Что я скажу Самсонову?! Один пьяница, деклассированный элемент из моего института, которого и держали-то при лаборатории из жалости, не подписал бумажку, эту филькину грамоту, интересную лишь канцелярской крысе, парализованной непосильной ответственностью перед грядущими поколениями идиотов? Говорил я им: давайте возьмем человека дельного, своего, какого-нибудь завлаба со степенью, которому одного моего взгляда достаточно, чтобы грамотно оценить ситуацию… Ведь всем им дальше расти, руководить отделами, которых всего-то пять, а их вон сколько, расталкивающих друг друга локтями. А этому, которого они выбрали из всех, мною предложенных, — оказалось вообще ничего уже не надо, даже лаборатории. Странный у них принцип: лучше того, кто похуже… Что, что я скажу Самсонову, когда будет решаться мой вопрос в Академии наук? Не смог убедить забулдыгу? Кого??? О, Боже, такая ерунда на самой финишной прямой — прямо арбузная корка какая-то: наступил на нее, и все рухнуло… И эти молодые люди, как комиссары какие-то в кожаных тужурках, приказывают, кричат… У них, видите ли, деньги уплывают, бабки, как они все теперь выражаются. Мне бы их заботы. Тут жизнь на карту поставлена, имя, которое могут вписать золотыми буквами в мрамор какого-нибудь престижного фасада, а могут и не вписать. Почему? Да один инженерик бумажку нужную не подписал. Вот и цена славы: даже не бумажка, а дрожащие руки абститента, которому все, все, все вокруг до лампочки… Так, они сказали, что сами найдут этого Юрьева и принесут подписанный документ. Сказали, что и аргументы у них есть в пользу того, что подписать липу необходимо. Я догадываюсь, какие у них аргументы… Но где они его найдут? Хотя мне-то какое дело. Это уже меня не касается… Но каков этот самый Юрьев: даже от лаборатории отказался, лишь бы не подписывать липовый акт. Что-то есть в нем, зерно какое-то малое…»
Энергичность текста книги, непринужденность и блеск диалогов, сдобренных юмором, сложностью сюжетных поворотов при строгой их логичности, стиль "экшн"…Читатель чуть ли не на каждой странице восклицает: "Это же кино! Это же чистое кино!". Возможно…
Евгений Покровский известен читателям по триллеру "Русский транзит-2", который он написал в соавторстве с В.Борковским. Хотя "Тот, кто стоит за спиной" сюжетно не связан с "Русским транзитом-2", написана эта книга в столь же напряженном ритме, с соблюдением всех канонов детективного жанра. По ходу действия, насыщенного захватывающими событиями, погонями, перестрелками, похищениями, - читатель вместе с автором попадает в самую гущу интриг сотрудников служб безопасности. Но именно в этот момент, когда все секреты разгаданы и главный преступник выявлен, начинается самое таинственное ...
Крутая интрига противостояния маньяка и российских спецслужб не дает читателю расслабиться ни на секунду и держит его в напряжении от первой до последней страницы. Мастерство В. Барковского в описании сцен зверств выродка заставляет пережить целую гамму чувств: от животного ужаса до болезненного любопытства зрителя, жаждущего кровавого зрелища. Ареной действия изверга становится огромный город. Кто сможет остановить выродка? И сможет ли вообще?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.