Русский Стамбул - [51]

Миссия П.А. Толстого осложнялась еще тем, что надо было исправлять ошибки своего предшественника, князя Д. Голицына, который по поручению государя Петра Алексеевича пробовал добиться от турок согласия на свободу плавания русских кораблей в Черном море, но получил категорический отказ. Узнав от Голицына о планах русских пробиться к Черному морю, османы испугались до такой степени, что даже решили засыпать землей Керченский пролив. Идея, конечно, была из области фантастики, но невозможность ее практического осуществления еще больше раззадорила Порту, и османы всерьез начали готовиться к войне с Россией.

«Под улюлюканье толпы»

Следуя указаниям Петра I всеми силами пытаться удержать Порту от войны с Россией, Толстой прилагал неимоверные усилия, чтобы умиротворить султана и визиря. Средств на это не жалел. Ему неоднократно удавалось снять напряжение (за что он, кстати, получил от государя чин тайного советника), однако после победы русских войск в Полтавском сражении над шведами удержать османов от развязывания войны стало уже невозможным. К тому же в Стамбуле с великим почетом были приняты беглый шведский король Карл XII и гетман Мазепа, которые тоже, вместе с французскими послом и крымским ханом стали плести разнообразные интриги и подбивать султана объявить войну России.

В одной из своих книг писатель и исследователь истории русской дипломатии А.А. Трапезников привел комментарии Толстого по поводу сложившейся ситуации в турецкой столице, адресованные российскому канцлеру Головкину: «Не изволь удивляться, что я прежде, когда король шведский был в силе, доносил о миролюбии Порты, а теперь, когда шведы разбиты, сомневаюсь! Причина моему сомнению та: турки видят, что царское величество теперь победитель сильного народа шведского и желает вскоре устроить все по своему желанию в Польше, а потом, не имея уже никакого препятствия, может начать войну и с ними, турками. Так они думают и отнюдь не верят, чтобы его величество не начал с ними войны, когда будет от других войн свободен».

Толстой не преувеличивал, когда предупреждал о напряженной обстановке в Стамбуле. Государь Петр I в грамотах и письмах к султану постоянно спрашивал, намерен ли тот поддерживать мир с Россией и выслать за пределы Порты шведского короля, но не получал однозначного ответа. В последнем письме тон Петра Алексеевича принял угрожающий характер.

Султан не только не ответил царю, но еще больше разгневался и даже посадил царских письмоносцев в тюремную яму. Такая же участь постигла и полномочного посла Толстого. «Проводится совещание Великого дивана (тайного совета), где все высшие сановники Османской империи принимают решение о разрыве с Россией, — писал Трапезников. — 20 ноября 1710 г. ей официально объявляется война». А через несколько дней «дом Толстого подвергается разграблению, а самого его сажают на старую клячу и через весь город под улюлюканье толпы везут в тюрьму Едикуле, знаменитый Семибашенный замок».

Кстати, во время одного из своих тюремных заключений вместе с Толстым в Семибашенном замке сидел прадед дипломата и поэта Ф.И. Тютчева А.Д. Тютчев — тоже дипломат. Однажды в камеру к Толстому подсадили потомственного моряка Матвея Змаевича, который был пленен за неповиновение во время службы на венецианском флоте. В Константинополе Змаевич обратился к П.А. Толстому с просьбой взять его на русскую службу. За время совместной «отсидки» в Едикуле Толстой и Змаевич окончательно решили этот вопрос, и после освобождения Толстой написал рекомендательное письмо и с ним отправил Змаевича к Петру I. Государю так приглянулся сметливый и опытный моряк, что Петр не только принял Змаевича на русскую службу, но и поручил ему командовать галерным флотом на Балтике.

Эстафету подхватили П.П. Шафиров и М.Б. Шереметев

Плененный Толстой страдал и морально и физически. Тюремщики обращались с ним бесцеремонно и жестоко. Впоследствии он писал о своем состоянии и условиях содержания в турецкой темнице: «Дерзновенно доношу мое страдание и разорение: когда турки посадили меня в заточение, тогда дом мой, конечно, разграбили и вещи все растащили… а меня, приведши в Семибашенную фортецию, посадили прежде под башню, в глубокую земляную темницу, зело мрачную и смрадную… и лежал болен от нестерпимого страдания семь месяцев, и не мог упросить, чтоб хотя единожды прислали ко мне доктора посмотреть меня, но без всякого призрения был оставлен, и что имел и последнее все иждивил, покупая тайно лекарства чрез многие руки; к тому же всяк день угрожали мучениями и пытками…» Так обходились в те времена с русскими послами в Оттоманской Порте, претендующей называться цивилизованным государством и требующей уважительного к себе отношения от других стран.

Пока посол Толстой сидел в тюрьме, дела турецкие по-прежнему следовало держать под контролем. По приказу Петра I в Константинополь срочно были направлены новые российские послы Петр Павлович Шафиров и Михаил Борисович Шереметев. Им поручено предъявить турецкому султану новый договор, но турецкий владыка даже рассматривать его не стал. Более того, он предложил свои условия, настолько невыгодные и унизительные для России, что новым послам не остается ничего другого, как искать поддержки у нейтральных стран. Памятуя о том, что английский и голландский посланники в Стамбуле прежде содействовали Толстому, Шафиров и Шереметев просят их о посредничестве. Саттон и Кольер откликаются на просьбу и начинают лоббировать интересы России при султанском дворе. А.А. Трапезников в своей книге привел текст одного из донесений Шафирова царю Петру Алексеевичу, в котором посол отмечал неоценимую помощь англичан и голландцев: «Если бы не английский и голландский послы, то нам нельзя было бы иметь ни с кем корреспонденции и к вашему величеству писать, потому что никого ни к нам, ни от нас не пускали и, конечно б, тогда война была начата и нас посадили бы, по последней мере, в жестокую тюрьму; английский посол, человек искусный и умный, день и ночь трудился и письмами и словом склонял турок к сохранению мира, резко говорил им, за что они на него сердились и лаяли… голландский посол ездил несколько раз к визирю инкогнито, уговаривал его наедине и склонял к нашей пользе, потому что сам умеет говорить по-турецки. И хотя мы им учинили обещанное вознаграждение, однако нужно было бы прислать и кавалерии с нарочитыми алмазами, также по доброму меху соболью». Хотя и работали англичане и голландцы за вознаграждение, но все-таки они внесли свой вклад в ослабление напряженности во взаимоотношениях между русскими и османами. Выпущен был из Семибашенного замка П.А. Толстой. А в апреле 1712 года Россия и Турция подписали долгожданный мирный договор.