Русский спиритизм: культурная практика и литературная репрезентация - [4]
Итак, спиритизм проникает в Россию довольно рано (для сравнения — в Англии поклонники нового способа коммуникации с потусторонним миром появились в 1852 году) и сразу же приобретает определенную «литературную окраску»: если верить Павлищеву и Бергу, одним из первых духов, вызванных русскими спиритуалистами, был дух Пушкина. Однако эти первые попытки импортировать спиритуализм не вызвали сколько-нибудь серьезной общественной реакции. Совсем по-другому сложилась судьба русского спиритизма два десятилетия спустя, когда он не только вызвал оживленную публичную дискуссию, но и превратился в массовую культурную практику, с теми или иными модификациями продолжающую существовать и по сей день.
Массовое распространение спиритизма в России относится к середине 1870-х годов и связано с деятельностью небольшого кружка энтузиастов. К нему принадлежали племянник С. Т. Аксакова А. Н. Аксаков, профессор Петербургского университета зоолог Н. П. Вагнер, а также один из известнейших химиков того времени (и тоже — университетский профессор) А. Н. Бутлеров[8]. Ведущую роль в этом триумвирате играл Аксаков, начавший интересоваться спиритизмом, а также учением Э. Сведенборга еще в конце 1850-х — начале 1860-х годов. Именно Аксаков был организатором нашумевших спиритических сеансов в середине 1870-х годов в Петербурге; он же финансировал многочисленные сборники, монографии и периодические издания по спиритизму, выходившие не только в России, но и в Западной Европе (в том числе немецкоязычный журнал Psychische Studien). В первой половине 1870-х годов Аксаков, Бутлеров и Вагнер начали регулярно устраивать спиритические сеансы в Петербурге, приглашая на них известных английских и французских медиумов. Однако по-настоящему известными и даже скандальными их занятия стали после того, как в 1875 году в «Вестнике Европы» и «Русском Вестнике» были опубликованы статьи Вагнера и Бутлерова с описанием и пропагандой «медиумических явлений». Пикантность ситуации придавало то, что в качестве убежденных апологетов спиритизма выступили не праздные любители мистических опытов и откровений, а авторитетные ученые-естественники. Это, впрочем, не уникальная ситуация: так, в те же самые годы одним из лидеров английского спиритуалистического движения был выдающийся физик и химик сэр У. Крукс.
Впрочем, наиболее стойкие и ожесточенные критики идей Аксакова, Вагнера и Бутлерова также принадлежали к петербургскому научному сообществу. Главным оппонентом спиритизма стал Д. И. Менделеев[9], по чьей инициативе 6 мая 1875 года Физическое общество при Санкт-Петербургском университете образовало «Комиссию для рассмотрения медиумических явлений»[10]. В течение десяти с лишним месяцев (до конца марта 1876 года, всего было 19 заседаний) комиссия занималась исследованием спиритизма, устраивая сеансы с известными английскими медиумами, приглашенными Аксаковым в Россию. Сначала это были братья Петти из Ньюкасла, затем — «известная в лондонских кружках по своим медиумическим способностям» любительница спиритизма миссис Клайер. С целью препятствования возможному шарлатанству со стороны медиумов члены комиссии разработали два специальных прибора: «пирамидальный» и «манометрический» столы. Первый был устроен так, чтобы не позволить медиуму скрытно наклонять или качать стол во время сеанса; второй давал возможность измерять степень давления на столешницу при помощи специальных трубок, наполненных окрашенной жидкостью.
Как и следовало ожидать, заседания комиссии сопровождались многочисленными скандалами и перебранками между адептами спиритизма и скептически настроенными сторонниками Менделеева. Уже в декабре 1875 года, после окончания сеансов с братьями Петти, Менделеев выступил с публичной лекцией, где вынес окончательный вердикт спиритизму, объявив его антинаучным шарлатанством. Однако в первые месяцы 1876 года комиссия продолжила свои заседания и устроила несколько сеансов с миссис Клайер. Скандалы продолжались: на одном из заседаний Менделеев обвинил Клайер в обмане и предположил, что таинственные звуки во время сеансов производятся особой машинкой, спрятанной у нее под юбкой. В феврале Аксаков, Вагнер и Бутлеров отказались от дальнейшего сотрудничества с комиссией, а в марте она прекратила свою работу. 24 и 25 апреля 1876 года Менделеев снова выступал в Русском техническом обществе с лекциями о спиритизме и вновь подтвердил свое неверие в «медиумические явления». Впрочем, публичная полемика между сторонниками комиссии и русскими спиритуалистами в той или иной форме продолжалась еще несколько лет.
Показательно, что в ходе этой весьма нашумевшей дискуссии (П. Д. Боборыкин даже счел возможным окрестить петербургский сезон 1876 года «сезоном спиритуализма») обе полемизирующие стороны не только углублялись в многословные казуистические споры об устройстве экспериментальных столов и якобы спрятанных под юбками механизмов, но и достаточно часто прибегали к авторитету, естественно-научного значения не имеющему, а именно к литературному дискурсу. В своих апрельских «Чтениях о спиритизме» Менделеев специально посвятил три страницы вопросу об «отношении литературы к спиритическому движению» [Менделеев 1876: 352,-355] и даже привел обширную цитату из «антиспиритического» стихотворения Полонского «Старые и новые духи» [Менделеев 1876: 327]
