Русский след Коко Шанель - [7]

Модисткой она стала в войну, причем случайно; она избрала это занятие не по призванию, а потому, что при ее ограниченных возможностях оно сулило ей больший успех. Начни она в других обстоятельствах и имей необходимую подготовку, она стала бы прекрасным организатором в любом выбранном деле.

Ко времени нашего знакомства она была немногим старше меня, но при взгляде на нее ни о возрасте, ни о внешности не приходилось задумываться. Запоминались твердая линия подбородка и решительная посадка головы. Вас буквально сминала ее будоражащая, заразительная энергия. До Шанель парижские дамские мастера составляли немногочисленную касту, ревниво оберегавшую свои права. Они шли на поводу у сравнительно небольшой группы привередливых модниц; потом, и очень не скоро, до неузнаваемости испорченные модели поступали к покупщикам. Тогда не было сезонных продаж и предложений на следующий год. Мода подстраивалась под прелестную графиню такую-то или княгиню сякую-то, которым этот наряд был к лицу. В ущерб делу торжествовал индивидуальный подход. Шанель первой пошла навстречу публике, делая всем одинаковое, первой, помня про кошелек, сделала моду демократичной. После войны людям хотелось простого, безыскусного; Шанель воплотила это в одежде, и это был правильный шаг. Она олицетворила свое время, и пусть она презирала расхожий вкус, она ревностно служила ему.

В нужное время жизнь свела меня с этой необыкновенной женщиной. Познакомившись с ней, я надеялась, что она поможет мне полезными советами, и мы прикидывали так и сяк и обсуждали, что мне подойдет, и ни к чему не приходили. Все решилось случайно, совершенно неожиданным образом.

Меня увлекала сама личность Шанель, ее кипучая энергия и живое воображение; я часто бывала в ее рабочей мастерской на третьем этаже дома по улице Камбон, где размещалось и все ее предприятие. Тогда она была в расцвете творческих сил. Каждый день ей приходила свежая, оригинальная идея, которая тут же запускалась в дело, и шли нарасхват как первые, дорогие образцы, так и более доступные повторения. Известность Шанель в значительной степени основывалась на том, что ее модели были просты в производстве; буквально за порогом ее мастерской начиналось их производство…»

* * *

Приехавшие в Париж дворянки сумели не только найти себя на подиуме, но и создать свои собственные Дома моды.

Так, великая княгиня стала хозяйкой дома «Китмир». С подкупающей искренностью она признается, что, оказавшись в Париже в начале двадцатых, постоянно думала о том, как получить какую-нибудь выгодную работу. Надо отдать должное трезвому взгляду на жизнь кузины последнего российского императора и бывшей невестки шведского короля — не каждый был готов признаться самому себе, что «с безалаберной жизнью надо кончать». Тогда-то и состоялся судьбоносный разговор великой княгини с Габриэль Шанель. Так получилось, что великая княгиня зашла к приятельнице аккурат в тот момент, когда Шанель спорила с поставлявшей ей вышивки мадам Батай. Та требовала за свою работу 600 франков, а Шанель платить такие деньги отказывалась. И тогда Мария Павловна поняла, что это ее шанс и, неожиданно для себя, предложила собственные услуги… на сто пятьдесят франков дешевле.

Она вспоминала: «Шанель взглянула на меня.

— Ну, разумеется, — сказала она, — только это машинная работа. Вы что нибудь знаете о машинной вышивке?

— Ничего не знаю, — честно призналась я. Это развеселило ее. — Пусть машинная, — продолжала я, — попробую найти машинку и научусь.

— Попробовать всегда можно, — с сомнением в голосе сказала Шанель.

В тот день я уходила от Шанель не чуя под собою ног. Так неожиданно пришедшая идея ударила в голову, как бокал шампанского; меня охватил почти хмельной восторг. Как же я раньше не задумалась об этом? Ведь это единственное, что я умею делать; меня учили вышивке в художественной школе, в Стокгольме, я использую те навыки. На улице я взяла такси и сразу поехала в компанию швейных машинок «Зингер». В дороге припоминала, как переносится узор на ткань. Я видела школу, ощущала плотную бумагу под рукой, слышала скрип угольного карандаша. Пальцы изнывали по делу. Я предвкушала муки и радости творчества.

Деньги — это не прекрасно, это удобно.

Коко Шанель

В «Зингере» меня ждало разочарование: у них не было машины, которая кладет нужный шов. Надо искать, но затевать поиски в тот день было уже поздно, и я, все еще взбудораженная, отправилась домой, а там, чтобы не расхолаживаться, села за телефонную книгу, выискивая адреса мастерских вышивальных машин. Мне снова не повезло, и только несколько дней спустя я нашла нужное в промышленном справочнике «Боттен»…

Вечерами мы с мужем и его родителями обсуждали, как наладим нашу вышивальную мастерскую, для начала, разумеется, в скромных размерах. Свекровь была мне доброй помощницей. Выбрали и название: «Китмир» — по имени сказочной собаки из иранской мифологии. Забавно натолкнулась я на это имя. Мы тогда были очень дружны с последним, еще дореволюционного времени, российским послом в Вашингтоне Бахметьевым и его женой-американкой. Эта немолодая пара жила в удобном доме на Университетской улице, на левом берегу Сены. Бахметьев был человеком старого закала, в ногу с временем он не желал идти, почти набожно чтил прошлое. Перед отъездом из Вашингтона он упаковал в ящики парадные портреты российских монархов, украшавшие посольские стены, и все вывез с собой. Если оставить, пугал он себя, им не окажут должного почтения. Их трудно было назвать подлинными произведениями искусства, однако они все нашли свое место на стенах его парижской гостиной, из нарядных золоченых рам строго взирая на окружающее.