Русский штык на чужой войне - [19]

Селение Массула было особенным. Жилые помещения были высечены в скалах и этажами, так что потолок одной скалы служил полом другой. Жители его – полудикий народ – занимались разведением мулов и разбоями.

Для Кучук-хана Массула была как бы убежищем от преследований правительства шаха. В Массуле, уже с участием Ходолицкого и Реза-хана, вновь поднялся вопрос, что делать дальше Тегеранскому отряду.

Полковник Хабаров, видя снежные вершины, решил спуститься с гор, приблизиться к шоссе Решт – Тегеран и присоединиться к главным силам – тем способом, что предлагал я. Спуск с гор был еще более труден и занял также целый день.

Другой день ушел на приближение к фронту. В тылу и на флангах все было спокойно, и отряд повернул направо по хорошей проселочной дороге.

Все шло хорошо, но полковник Хабаров был хмур и плохо настроен. И нужно было, чтобы к вечеру этого дня при приближении к одному селению (я и Реза-хан ехали впереди вместе с полковником Хабаровым) черная кошка, именно черная, пересекла нашу дорогу!..

Полковник Хабаров немедленно приказал отряду идти обратно на Массулу, несмотря на наши с Реза-ханом уговоры и на мое предложение с конной группой заставой идти впереди отряда.

Мы не имели ни малейшего понятия, где установился фронт, но через жителей мы могли это выяснить и установить связь с ним, но полковник Хабаров приказал вновь идти на Массулу.

Еще с большими трудностями, чем в первый раз, только поздним вечером мы добрались до нее, так как и люди, и мулы, и кони были сильно переутомлены. Снежная линия вершин, к счастью, была не широка, и мы ее пересекли без особых трудностей, но для спуска с гор по их восточному, крутому склону дорог не было, склон был каменистый и с колючей травой и очень редко населен.

Большая половина «казаков» шла босыми. Первую ночь отряд остановился на ночлег в поле около одного ручья. Полковник Хабаров был очень хмур, со мной почти не разговаривал, но в то же время, боясь измены со стороны партизан Кучук-хана, меня просил (приказывал) на ночлег останавливаться вместе с ним и чтобы Завялов был бы непременно с нами…

Ниже гор поселения были более частыми, ночлеги более удобными, так же как и питание. Только на 16-й день отряд вышел на шоссейную дорогу главного управления, сзади установившегося фронта, около селения Мын-Жиль»[118].

Попытка контрнаступления

Но в этот момент, несмотря на тяжелое положение казаков и в том числе острую нехватку лошадей[119], командование Персидской казачьей дивизии разработало стратегический план освобождения всего северного Ирана.

Так, 7 октября 1920 г. есаул Ходалицкий сообщил ротмистру Савичу, начальнику Ардебильского отряда: «Ардебиль. Сегодня предполагается общее наступление всех экспедиционных сил на Энзели. В поддержку этого наступления Вам с 40 пешими казаками под командой наиба 2-го ранга Мамеда Керим Хана с 15 конниками и под командой наиба 3-го ранга Мухтар Низама и с одним французским горным орудием поручика Коченержского, приказываю выступить 8 октября в 8 часов в район расположения Сардара Мухтадыра»[120].

Однако этот план не удалось воплотить в жизнь. Большевики, подтянув дополнительные силы, поспешили опередить казаков. В результате произошел встречный бой. Персидская казачья дивизия столкнулась с превосходящими силами противника. Она не только не выполнила поставленных перед ней задач, но и потерпела поражение и была вынуждена отступить, огрызаясь контрударами и нанося врагу поражения местного значения.

В ходе этих столкновений казаки понесли большие потери. Были жертвы и среди русских инструкторов. Так, 9 октября 1920 г. в бою с большевиками под Козьяном погиб поручик Гараконидзе[121].

Всего же, по данным инструктора дивизии С.М. Калугина, «в боях против большевиков было убито 4 офицера-инструктора»[122] (русских. – Ред.).

Есаул Ходалицкий писал ротмистру Савичу о бое под Козьяном достаточно кратко: «Сегодня в ночь под натиском противника наши главные силы отошли на Хуламские позиции. По этой причине приказываю Вам оставаться со своими частями в Зиабаре до последующего распоряжения и постоянно и бдительно наблюдать побережье Мурдаба»[123].

Однако Персидская казачья дивизия, несмотря на новые происки англичан, еще не раз показывала свои лучшие боевые качества. Так, 12 октября русские инструкторы сообщали с фронта, что «сего числа в районе Посейхона оттеснены мелкие части противника»[124].

Но в целом бои шли с переменным успехом, и вскоре ситуация снова изменилась в худшую сторону, хотя некоторые лидеры курдов, враждовавшие друг с другом, решили пойти на временный союз с казаками. Так, 14 октября ротмистр Савицкий сообщал полковнику Хабарову: «Я с конницей был сегодня в Посейхоне, но вечером большевики меня выбили. Их было не больше 100 человек пехоты с одним пулеметом. Сегодня у меня был брат Кучук-хана Исмаил-хан, который заявил, что будет помогать казакам»[125].

В то же время русские офицеры сообщили, что «казаки нанесли большевикам сильное поражение у Думамбэбазара, у них много раненых и убитых. Сардар-Моги ранен»[126].

При этом чины Персидской казачьей дивизии тогда захватывали немало трофеев, включая орудия, пулеметы, лошадей