Русский Сан-Франциско - [3]
Автор будет благодарен за любые уточнения и дополнения, которые пришлют читатели по адресу: Россия, 690 041, г. Владивосток, ул. Полетаева, д. 49. Email: amir. [email protected], khisamut@ hawaii.edu
Первый визит, Или брак по расчету?
Историю русского присутствия в Сан-Франциско можно отсчитывать с 26 февраля 1806 г., когда один из правителей Российско-Американской компании (РАК), камергер двора его величества Николай Петрович Резанов отправился из Ново-Архангельска в Калифорнию. Корабль «Юнона» под командованием лейтенанта Николая Александровича Хвостова «с неопытными и цинготными людьми» через месяц достиг залива Сан-Франциско. Калифорния в то время принадлежала Испании, союзнице Наполеона, для которого Россия была тогда противником. В любой момент Франция могла объявить войну России, что означало бы также начало войны России и Испании, но РАК отчаянно нуждался в продовольствии, и первоочередной задачей было найти новые способы снабжения. На борту «Юноны» находились товары, которые предполагалось обменять на хлеб.
8 апреля 1806 г., когда «Юнона» бросила якорь в бухте будущего Сан-Франциско, местечке Президио (иногда Пресидио) (Presidio), положение экипажа было катастрофическое: почти все болели цингой. Хотя и была отправлена дипломатическая депеша в Мадрид о поддержке экспедиции Н. П. Резанова, он предпочел поставить «Юнону» в стороне от пушек испанской крепости. В первый день испанцы накрыли парадный обед, а также предоставили экипажу свежее продовольствие. Назвавшись «главным начальником» русских колоний в Америке, командор вступил в переговоры с местными властями. Для встречи с Резановым приехал губернатор Верхней Калифорнии Хосе Арильяга (Jose Arillaga). Языковой барьер помог сломать помощник Резанова доктор Ландсдорф (Georg Heinrich von Langsdorff), который стал разговаривать на латыни с францисканским священником, отцом Урия (Father Uria).
Время текло, а хлеб на борт «Юноны» никак не доставляли. Между тем со дня на день можно было ожидать известия о начале войны между Россией и Испанией, что разрушило бы все планы относительно сделки. Понимая это, Резанов решил идти на крайние меры. В ожидании губернатора камергер и его спутники часто бывали в доме коменданта Аргуэлло и близко познакомились со всей семьей. За бесплодные ожидания они были вознаграждены гостеприимством большого семейства и весело проводили время в домашнем кругу. Особенно тесно Резанов сошелся с юной дочерью коменданта Консепсьон (Maria de la Concepcion Marcella, 1791–1857), как её называли в семье, Кончей или Кончитой (Concha, Conchita), которая слыла «красой Калифорнии». Из донесения Резанова министру коммерции Н. П. Румянцеву: «Видя положение мое не улучшающееся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей своих ни малой надежды не имея, решился я на серьёзный тон переменить свои вежливости. Ежедневно куртизируя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер её, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетием возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною. "Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего". Я представлял ей российский посуровее, и притом во всем изобильный, она готова была жить в нем, и наконец нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьёзнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие».
Родители Кончиты были поражены, узнав о намерении Николая Петровича жениться на их дочери. Святые отцы указывали на невозможность брака ввиду разных религий и надеялись образумить девушку, делая упор на ее чувство преданности католической вере. Но Кончите различие религий не казалось препятствием к браку: она думала, что Бог поймёт их чувства. В итоге было решено просить разрешения на брак у святого Римского Престола. Резанов на этом не остановился и добился помолвки, о которой было объявлено немедленно, поскольку в отличие от обручения и венчания она не являлась церковным обрядом. После этого он стал готовиться к отъезду в Петербург: ему тоже предстояло получить разрешение на брак от Священного Синода. 11 июня (8 мая) 1806 г. «Юнона» вышла в море, оставив на калифорнийском берегу не только невесту камергера, но и двух сбежавших матросов, Михайло Калханина и Петра Полканова, ставших таким образом первыми русскими жителями Сан-Франциско.
До Петербурга Резанов не доехал: он умер по пути туда 1 марта 1807 г., оставив много вопросов по поводу несостоявшейся женитьбы. В письме, написанном незадолго до смерти, он писал:
«Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском, под куском мрамора (имеется в виду умершая жена Резанова. — Л. X.), а здесь — следствие ентузиизма и новая жертва отечеству. Контенсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем. Здесь, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты как пастырь мой сохрани тайну».[5]
Искренняя любовь к 40-летнему камергеру доставила прекрасной Консепсьон слишком мало радости и слишком много печали, но зато помогла Русской Америке пережить один из наиболее трудных периодов её истории. Начальный опыт торговли с Калифорнией, неразрывно связанный с одной из самых романтичных историй всех времен и народов, оказался весьма удачным. Говорят, что Кончита часто выходила на мыс, садилась на камни и подолгу смотрела в океан: не покажется ли парус с русским флагом. В этот мыс упираются сегодня опорные столбы знаменитого подвесного моста «Золотые ворота». А в самом Президио есть небольшой музей на территории военной базы 6-й армии, где можно увидеть макет военного поселения, каким оно было 200 лет назад, и две маленькие фигурки на мысе у входа в бухту Сан-Франциско: Николай Резанов и Кончита. Кстати, до 1846 г. это место называлось не Сан-Франциско, а Йерба Буена (Yerba Buena), что по-испански означает «хорошая трава».
