Русский романс - [20]

Я потерял тебя — и мой затмился гений:

Ах, гением моим была твоя любовь!

Меня любила ты — я добрым быть стремился,

Искал несчастного, чтоб дать ему покров;

Я потерял тебя — мой дух ожесточился:

Добро́тою моей была твоя любовь!..

<1806>

43. Велизарий [59] [60]

Малютка, шлем нося, просил,

Для бога, пищи лишь дневныя

Слепцу, которого водил,

Кем славны Рим и Византия.

«Тронитесь жертвою судеб! —

Он так прохожих умоляет. —

Подайте мальчику на хлеб:

Он Велизария питает.

Вот шлем того, который был

Для готфов, вандалов грозою;

Врагов отечества сразил,

Но сам сражен был клеветою.

Тиран лишил его очей,

И мир хранителя лишился.

Увы! свет солнечных лучей

Для Велизария закрылся!

Несчастный, за кого в слезах

Один вознес я глас смиренный,

Водил царей земных в цепях,

Законы подавал вселенной;

Но в счастии своем равно

Он не был гордым, лютым, диким;

И ныне мне твердит одно:

„Не называй меня великим!“

Не видя света и людей,

Парит он мыслью в царстве славы,

И видит в памяти своей

Народы, веки и державы.

Вот постоянство здешних благ!

Сколь чуден промысл твой, содетель!

И я, сиротка, в юных днях

Стал Велизарью благодетель!..»

<1806>

Тексты, приписываемые авторам XVIII — начала XIX века

44. «Уж как пал туман на сине море…» [61]

Уж как пал туман на сине море,

А злодейка-тоска в ретиво сердце,

Не сходить туману с синя моря,

Уж не выдти кручине из сердца вон.

Не звезда блестит далече в чистом поле,

Курится огонечек малешенек:

У огонечка разостлан шелковый ковер,

На коврике лежит удал добрый молодец,

Прижимает белым платом рану смертную,

Унимает молодецкую кровь горячую.

Подле молодца стоит тут его добрый конь,

И он бьет своим копытом в мать сыру землю,

Будто слово хочет вымолвить хозяину:

«Ты вставай, вставай, удалой добрый молодец!

Ты садися на меня, на своего слугу,

Отвезу я добра молодца в свою сторону,

К отцу, к матери родимой, роду-племени,

К милым детушкам, к молодой жене».

Как вздохнет удалой добрый молодец —

Подымалась у удалого его крепка грудь;

Опускались у молодца белы руки,

Растворилась его рана смертная,

Пролилась ручьем кипячим кровь горячая.

Тут промолвил добрый молодец своему конки

«Ох ты, конь мой, конь, лошадь верная,

Ты товарищ моей участи,

Добрый пайщик службы царския!

Ты скажи моей молодой жене,

Что женился я на другой жене;

Что за ней я взял поле чистое,

Нас сосватала сабля острая,

Положила спать калена стрела».

1722(?)

45. «Размучен страстию презлою…» [62]

Размучен страстию презлою

И ввержен будучи в напасть,

Прости, что я перед тобою

Дерзну свою оплакать часть.

          Хотя твой милый взор, драгая!

          Мне остры стрелы в грудь бросая,

          Зрел действие своих побед, —

          Но ты еще того не знаешь,

          Колико мне ты причиняешь

          Несносных мук и лютых бед.

Я с той жестокой мне минуты,

Как первый раз тебе предстал,

Питаю в сердце скорби люты,

Питаю страсть и пленник стал.

          Не видишь ты, как я смущаюсь,

          Как стражду, рвуся и терзаюсь

          И горьких слез потоки лью?

          Ты прежних дум меня лишила,

          Ты жизнь мою переменила,

          Тебя, как душу, я люблю.

Всегда тебя в уме встречаю,

А стретив, зреть тебя хочу;

И где тебя найтить лишь чаю,

Бегу туда, и там грущу.

          Места, где страсть моя родилась,

          Где кровь тобою вспламенилась,

          Свидетели тоски моей:

          Я в них тебя воспоминаю,

          Твое в них имя повторяю

          Стократко в памяти своей.

Теперь узнав себя подвластна

И частию владей моей;

Но сколько ты, мой свет! прекрасна,

Ты столько жалости имей,

          За скорбь в душе моей смертельну

          И рану в сердце неисцельну

          Хоть сладку мне надежду дай.

          Коль стыдно то сказать словами,

          Хотя прелестными глазами

          Скажи, скажи мне; уповай.

<1759>

46. «Ты проходишь мимо кельи, дорогая…» [63]

Ты проходишь мимо кельи, дорогая,

Мимо кельи, где бедняк-чернец горюет,

Где пострижен добрый молодец насильно,

Ты скажи мне, красна девица, всю правду:

Или люди-то совсем уже ослепли,

Для чего меня все старцем называют?

Ты сними с меня, драгая, камилавку,

Ты сними с меня, мой свет, и черну рясу,

Положи ко мне на груди белу руку

И пощупай, как трепещет мое сердце,

Обливаяся всё кровью с тяжким вздохом;

Ты отри с лица румяна горьки слезы,

Разгляди ж теперь ты ясными очами,

Разглядев, скажи, похож ли я на старца?

Как чернец, перед тобой я воздыхаю,

Обливаяся весь горькими слезами,

Не грехам моим прощенья умоляю,

Да чтоб ты меня любила, мое сердце!

<1763>

47. «Не будите молоду…» [64]

Не будите молоду

Раным-рано поутру;

Разбудите молоду,

Когда солнышко взойдет,

Когда птички запоют,

Перепархивать начнут,

Когда милый пастушок

Заиграет во рожок.

Хорошо пастух играл,

Будто словом говорил:

«Собирайте, девушки,

Свое стадо на лужок».

Собиралися девушки,

В хоровод пошли играть.

Одна девка весела

В хоровод плясать пошла.

Манит девушка рукой

Пастуха плясать с собой:

«Сюда, сюда, пастушок!

Сюда, миленький дружок!»

Бросил стадо пастушок,

Пошел с девушкой в кружок.

Он часочек проплясал —

Коровушку потерял.

Он еще час проплясал —

И полстада потерял.

«Когда б знала молода —

Не манила б пастуха!»

Неизвестные авторы

48. «Вниз по матушке по Волге…» [65]

Вниз по матушке по Волге,