Русский путь - [7]

Государственная монополия на ресурсы обеспечивает жизнедеятельность корпорации тем, что осуществляет их фондирование. Точно так же — через отдельные корпорации — происходит централизация производственных благ для последующего распределения. Тут надо различать две вещи: при отсутствии монополий на ресурсы их централизация (сбор дани, налога и другие фискальные функции), может стать основной сферой деятельности госаппарата. В этом случае государство осуществляет монопольное право и обязанность защиты производителей благ (государства древности и средневековья). Если же существует государственная монополия на ресурсы, то аппарат осуществляет их распределение по фондам. Всё это приводит к возникновению административно–командной системы. Ее более архаичные прототипы, которые связаны с сугубо фискальной функцией, наблюдаются в деспотиях древности. Власть–надстройка собирает корпорации воедино, обеспечивая их взаимодействие, и потому–то проблема власти в корпоративном обществе всегда ставится во главу угла.

Неполноправие граждан в нашей стране — это следствие существования корпоративного общества и тоталитарного государства. Узурпация прав индивида, система неполноправия порождают особый принцип социального расслоения общества, вследствие чего идет размежевание по принципу доступа к дефицитным благам.

В чем же выражается неполноправие? Во–первых, каждый человек экономически зависим от государства, которое ставит под контроль его доходы. Отдельный же индивид не имеет возможности контролировать государство, ибо, в отличие от него самого государство суверенно и третьего здесь не дано: либо суверенно государство, либо индивид. С типом суверенности связана, очевидно, и система собственности. Тип собственности (частная или государственная) определяет и тип суверенитета — личность или государство, — поскольку связано это со свободой первого или второго.

Сословный суверенитет личности — это завоевание феодализма. Что касается суверенитета в собственном смысле этого слова, суверенитета личности как таковой, включая ее природные естественные права, — все это обозначилось лишь во времена Просвещения, уже в XVIII веке. Наша страна только на подходе к освоению понятий, связанных с разделением властей, с созданием правового государства и выделением собственной области права из сферы законодательного принуждения. Мы только вступаем на тот путь, который Европа проделала с X века по XVIII. Понятно, что общественные отношения, обнаруживающиеся за сегодняшней системой неполноправия в СССР, могут иметь аналоги в весьма далеком прошлом.

Начальную ступень этой системы совсем недавно занимал монолит ГУЛАГа. Его узники по своему статусу ничем не отличались от плантационных рабов (личностная рента). Вторая ступень существовала одновременно с первой — беспаспортные крестьяне, приписанные к земле (личностно–земельная рента). Подобное положение в системе производственных отношений тождественно статусу крепостного крестьянина. Все прочие являлись абстрактной рабочей силой, трудовыми ресурсами, которые использовались в порядке трудовой повинности (труд обязателен). Их статус становится яснее, когда тот или иной советский гражданин работает на иностранных предприятиях и часть своей заработной платы, как уже говорилось выше, по обязанности сдает государству. Подобная форма эксплуатации, широко распространенная в древности, связана с несвободой работника, который всегда платил хозяину оброк (оброчное невольничество). Вспомним, что еще совсем недавно, в первом варианте постановления о кооперации, человек не имел права работать только в кооперативе, — от него требовалось выполнять оброк и на государственном предприятии. Что это, если не продолжение системы неполноправия?

Заметим, что аналогии с древностью не просто метафоры. Изучая докапиталистические и дофеодальные общества азиатского типа с разветвленной системой неполноправия (такие, как, к примеру, третья династия Ура), можно найти и другие разительные аналогии.

Общества подобного типа называют сословно–классовыми, подразумевая, что классы в явной форме тут еще не выделились, хотя уже идет социальное размежевание, возникают зачатки сословий различного типа, социальных групп — то есть все то, что связано с теми или иными степенями неполноправия. Спектр широк. От «кадров» ГУЛАГа, статус которых, повторимся, идентичен статусу классических плантационных или даже азиатских рабов, от рабочих команд, организация которых характерна для Египта Древнего Царства или уже упоминаемой третьей династии Ура (т. н. «гуруши» — молодцы и молодицы), и беспаспортных колхозников (российские государственные крестьяне — «черносошные») до относительно независимых и в принципе имеющих огромную, даже деспотическую власть членов правящей администрации. Всех их объединяет тем не менее одна фундаментально общая черта, характерная для азиатских деспотий: люди в государстве — это государственная собственность.

Системы неполноправия были весьма характерны для таких классических деспотий древности, как, например, ахеменидский Иран, существовавший одновременно с античной домакедонской Грецией. Весьма знаменательно, что свободный эллин–гражданин, даже будучи нищим, ни перед кем не ломал шапку (вот он, зародыш европейской свободы!), испытывая в своей массе глубокое презрение к персидскому вельможе, падающему ниц перед царем, считая по этой причине, что Персия — страна рабов… Как тут не вспомнить примеры массового, унизительного, практически обязательного публичного лизоблюдства могущественных членов правящей советской элиты перед Генсеками…