Русский пасьянс - [49]
Вскоре, уже перед войной, Сталин пожалел, что позволил издать книгу Фейхтвангера - из-за небольшой критической главки под названием "Культ Сталина", пропущенной по недосмотру цензуры. Книгу запретили. Сначала её изъяли из всех библиотек. Позже сотрудники НКВД ходили по московским квартирам, изымали книгу из домашних библиотек. Приходили и к родителям матери. Узнав, что книга запрещена, дед с бабкой спрятали её в белье в платяном шкафу. А ведь рисковали. Зачем? Наверное, из принципа. Диссидентами они никогда не были.
Теперь стоит эта тоненькая книжечка в потертом дерматиновом переплете на книжной полке в моей копенгагенской квартире.
Вывез я её не сразу, только в 1998-м. Все годы после моего отъезда из СССР "Москва 1937" хранилась у друзей. Действовал закон, запрещающий вывозить из страны книги, изданные до 1948 года. Они считались собственностью государства - культурным достоянием Страны Советов.
Перед тем как увезти книгу в Данию, я решил оценить её в антикварном магазине. Предложили десять долларов.
- Хорошие деньги, - сказал продавец.
- Не отдам и за тысячу, - ответил я. Наверное, из-за привитой родителями любви к идеальным объектам.
ТЕНИ ПРОШЛОГО
Во дворе детства в Лиховом переулке я не был с середины 60-х. С тех пор как с родителями переехал в отдельную двухкомнатную квартиру в "хрущевке", выделенную отцу, ветерану войны, за верную службу отечеству.
Целая эпоха минула с тех пор. Но имена и картинки того времени, когда душа моя ещё только-только просыпалась, глубоко сидят в памяти: Хрущев, Гагарин, Солженицын, Кеннеди, Карибский кризис, американский летчик-шпион Пауэрс, сбитый над Уралом, датский художник-коммунист Херлуф Бидструп, чьи карикатуры изображали капиталистов в виде мешков, набитых долларами, Алексей Аджубей, зять Хрущева, чья книга "Серебряная кошка, или Путешествие по Америке" была открытием Америки для советских людей - первым источником информации о Диком Западе. Журнал "Америка" распространялся только по так называемой закрытой подписке среди партаппаратчиков.
Часто голодные одноклассники. Пьянство и бедность. Недовольство и злоба. Талоны на муку.
При Хрущеве прилавки нашего рыбного магазина у Петровских ворот были забиты черной икрой. Лежали осетрина и балык. Чатка и устрицы в банках. Но у многих людей не было денег не только на такие деликатесы, но даже и на обычную еду.
Вечная очередь по утрам в общую уборную в огромной коммуналке. После революции квартира принадлежала нэпману. Потом нэпмана расстреляли, а в квартиру, поделив её на восемь клетушек - по одной на семью, вселили простых советских рабочих. Правда, в мое время никаких рабочих в квартире уже не было. Соседский коллектив составляли: машинистка Союза писателей, день и ночь печатавшая рукописи, молодой физик-ядерщик, доцент вуза, работник зоопарка, державший в комнате сову в клетке, и семья инженеров.
В чуланчике при кухне, без окна, жила Мария Ильинична Кристалинская. Тетка популярной тогда эстрадной певицы Майи Кристалинской. Мария Ильинична выполняла роль моей няньки, когда родители уходили в кино.
На кухне устраивали коллективные литературные чтения. Восхищались "Одним днем Ивана Денисовича" Солженицина. Читали всякие запрещенные произведения в машинописных рукописях. До сих пор помню услышанный мной на кухне стишок писателя-сатирика Владимира Полякова, ходивший по Москве после приезда в СССР Ив Монтана:
Монтан объездил всю Европу,
Спасибо, что приехал он,
Но целовать за это в жопу
Уж извините, миль-пардон.
В школе не разрешали пользоваться привозными шариковыми ручками и жевать жвачку. Писали перьевыми, обмакивая их в чернильницу. Трудно сейчас в это поверить, но шариковые ручки и жвачка считались атрибутами вредного для советского человека буржуазного образа жизни.
В народе Хрущева не любили. Презрительно звали "Хрущ", что на блатном жаргоне означало вор. Про него ходило много недобрых анекдотов. Вот один из них:
"В квартире Хрущева звонит телефон. Трубку снимает его супруга Нина Петровна:
- С кем я говорю?
- Это школьная подруга Никиты Сергеича.
- Проститутка ты, а не школьная подруга. Никита Сергеич никогда в школе не учился, - отвечает Нина Петровна".
Круглый, как колобок, вечно в расшитой украинской рубахе и широкополой соломенной шляпе, чем-то похожий на Незнайку из Солнечного города. Таким запомнился Хрущев из детства. Еще кукурузой.
На кухне в нашей коммуналке, служившей общей гостиной, соседи часто шептались: ползли слухи, что людей арестовывают за критику хрущевской политики и даже за анекдоты - как при Сталине.
Первоклассником я впервые услышал о расстреле демонстрации рабочих в Новочеркасске в 1962 году - по приказу Хрущева. Взрослые знали об этом из "вражьих голосов".
ВЕГЕТАРИАНСКИЙ СТАЛИНИЗМ
Картинки детства всплывают в памяти каждый раз, когда я читаю опусы левых западных интеллектуалов, видевших реформатора в каждом очередном советском лидере - от Сталина до Хрущева, от Брежнева до Горбачева.
Они даже сегодня с бесстыдством лгут, что ничего не знали о подавлении народных выступлений протеста в хрущевские 60-е. В Кемерове, Караганде, Новочеркасске, хотя я об этом знал школьником младших классов, несмотря на герметическую цензуру.
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.