Русский Париж - [54]
Были и минуты ужасные, как например, в то время, когда разнесся слух, что король обложил Париж войском и хочет принудить к повиновению непокорных своих подданных голодом», — писал двадцатилетний чиновник канцелярии генерал-губернатора Новороссии Михаил Михайлович Кирьянов.
В начале 1830 года он добился разрешения выехать за границу на лечение. На самом же деле Михаил Кирьянов мечтал попасть в Париж. Лишь несколько дней молодой чиновник задержался в Карлсбаде. Там ему каким-то образом удалось получить разрешение на въезд во Францию.
В Париж Кирьянов прибыл за пару недель до начала восстания. Университет, Королевская библиотека, Ботанический сад, Люксембургский дворец, Лувр, Дворец юстиции, встречи с французскими учеными, театры, чтение парижских газет и журналов — такими насыщенными были дни русского чиновника в столице Франции.
И вдруг его жизнь стремительно изменилась.
Революция!..
Кирьянов бросился к своим знакомым парижским студентам. Их он нашел на баррикадах. С ними и остался.
Впоследствии Михаил рассказывал, что в те дни на улицах Парижа было много убитых и раненых. В центре города восставшие возводили баррикады, «…во время сего происшествия студенты политехнического университета играли немаловажную роль и… произведены были офицерами в разные полки, которые в Париже так гремят своею славою».
Кирьянов находился в самой гуще событий и на баррикаде, и во время штурма Лувра, и на митингах, и на собраниях жителей французской столицы.
Возвратившись на родину, Михаил сообщил друзьям, что в Париже вел дневник. Но такие записи весьма опасно хранить при себе, а потому он их спрятал.
Как и другие участники Французской революции, вернувшиеся на родину, Кирьянов подвергся репрессиям. Его уволили со службы, установили за ним слежку, а затем выслали под надзор полиции в глухую деревню на Херсонщине. Там Кирьянов занялся агрономической деятельностью и биологическими исследованиями.
Умер Михаил Михайлович в 29 лет. За несколько недель до этого с него сняли полицейский надзор. Друзья пытались отыскать записи Кирьянова о революционных событиях в Париже, но так и не смогли.
Современники считали Сергея Дмитриевича Полторацкого талантливым журналистом и одним из самых авторитетных библиофилов в России. Он дружил с Пушкиным, Вяземским, Баратынским, Жуковским, Языковым и другими литераторами.
Все они отзывались о Полторацком тепло.
Однако некоторые при этом добавляли:
— От нашего Сержа можно ждать чего угодно… Кроме бесчестных поступков…
Несмотря на то, что он слыл «отчаянным либералом», Александр I назначил его в свою свиту. Вольнолюбивому Полторацкому служба при императоре была скучна. Может, по этой причине он перешел из свиты в Киевский гренадерский полк, а затем и вовсе вышел в отставку.
Литературная деятельность Сергея Дмитриевича восстановила против него «III Отделение собственной Его Величества канцелярии». Отношения с могущественнейшим ведомством окончательно испортились после того, как во французском журнале «Revue encyclopédique» были опубликованы статьи Полторацкого о русской литературе. В этих работах Сергей Дмитриевич давал высокую оценку вольнолюбивым стихам Пушкина.
Шеф III-го Отделения Бенкендорф не раз упрекал Полторацкого за его связи с писателями, философами, социалистами-утопистами Франции.
Сергей Дмитриевич покорно выслушивал упреки, но по-прежнему поступал так, как ему хотелось. С 1828 года он просил разрешить ему выезд во Францию для продолжения учебы.
Выпускать за границу «непредсказуемого вольнодумца» Николай I не желал. Лишь в 1830 году император соизволил дать разрешение на поездку в Европу.
В Париж Полторацкий попал за несколько дней до начала восстания. Быть сторонним наблюдателем революции — не в его характере. В первые же часы уличных сражений русский аристократ — в рядах восставших, а затем записывается во французскую национальную гвардию, которой командовал его знакомый генерал Лафайет.
Об этом поступке вскоре узнали в Петербурге и Москве.
— Вот так Серж — из светских салонов — на баррикады!.. — так отзывались о нем друзья и недруги в России.
Осенью 1830 года камергер А. Я. Булгаков возмущался в письме к брату: «Нет, каков маленький Сергей Полторацкий в Париже!..
Он держал речь, ораторствовал и вошел, ты думаешь, в какое-нибудь ученое общество членом (ибо хороший литератор), нет, вошел солдатом в Парижскую национальную гвардию! Можно ли дожить до большего сраму?.. Какое же будут иметь о русских понятие парижане?..».
Известно, что в самой Франции познания и опыт офицера Полторацкого высоко оценили и генерал Лафайет, и его соратники.
Об участии Сергея Дмитриевича в Июльской революции 1830 года в Париже знали многие, но он не сообщал в русское посольство о своем пребывании во Франции. Не значился Полторацкий и в списке российских подданных, живших в то время в Париже.
Вероятно, в этом помог его приятель, секретарь посольства Николай Дмитриевич Киселев.
Полторацкий не был наказан за участие в революции. В III-м Отделении на него лишь завели дело, и Бенкендорф доложил Николаю I о «недопустимом поведении в Париже». В этом же докладе шеф жандармов сообщил царю и об участии в июльском восстании еще одного русского дворянина, известного писателя Сергея Александровича Соболевского.
