Русский Париж - [35]
Какой-то оборванец спозаранку принялся орать под окном:
— Месье!.. Месье!.. Вашего русского друга выставили из «Жанетты»!.. Он в ярости и выкрикивает непонятные, но очень недобрые слова!..
«Господи!.. Что же этот неугомонный Кузьмич мог натворить в такую рань?.. И чего ему не спится?.. — лихорадочно размышлял Поль. — Вот уж подарила судьба знакомство!..»
Через полчаса он уже был у входа в отель. И открылось ему странное зрелище.
Кузьмич сидел на своем сундуке у входа. Лицо — благодушное, веселое, и никаких следов ярости. Рядом с ним сидел полицейский. Между ними шла оживленная беседа — будто встретились давние приятели. Каждый говорил на своем языке, но это не мешало дружескому разговору.
Рядом стоял хозяин «Жанетты» и блаженно улыбался. Несколько человек, — видимо, постояльцы, — выносили вещи на улицу. Им помогали служители отеля. Несмотря на ранний час, у всех почему-то было радостное настроение.
Поль даже энергично потряс головой: не снится ли?.. Он ожидал увидеть совсем другую картину. Какая странная веселая суета… Словно вот-вот начнется грандиозный праздник.
— А-а-а!.. Павлуха пришел!.. Давай к нам! Чего оторопел?.. — заорал Кузьмич. — Иди, познакомлю с моим другом-капралом!
— Да скажите, на милость, что здесь происходит? — взмолился Поль и обвел взглядом, по очереди, Кузьмича, хозяина отеля, капрала.
— Эх, проспал ты, Павлуха!.. Такое тут учинилось, аж слова жаль расходовать — все равно не опишешь!.. — У Кузьмича от восторга перехватило дыхание.
Но он тут же справился:
— В общем, гикнулся мой товар!.. Не знаю, уж отчего, — все, до единой, бутылки с щами кислыми взорвались!.. Такого у меня еще не случалось. Видать, мои помощнички непутевые наколобродили, когда закупоривали бутылочки. Ох, и шумнуло, так, что стекла в доме задрожали. Весь подвал отельный щами залит!.. Слава Богу, все живы-здоровы!..
— Но вам же придется вносить непомерную сумму за ремонт, причиненные неудобства… — растерянно пролепетал Поль.
Кузьмич презрительно сплюнул, взглянул на него, как на бестолкового мальчишку, и даже не удостоил ответом.
— За все уже уплачено… — по-прежнему улыбаясь, пояснил хозяин отеля. — И наш доблестный капрал не обижен… С месье Кузьмичом не бывает проблем!.. И постояльцы получили свое за вынужденное переселение. Видите, все довольны. Так что сегодня же начну ремонт.
— О!.. Где-то на соседней улице уже цокают лошадки! — радостно возвестил Кузьмич. — Сейчас, Павлуха, в другой отель махнем.
Из-за сундука он достал початую бутылку шампанского и протянул полицейскому:
— Ну-ка, пригуби, служивый!.. Эх, жаль, не смог я вас щами кислыми угостить. Ну, ничего, спозаранку и ваше винцо впрок.
— Как можно, месье?!.. — Полицейский поспешно выставил вперед обе ладони. — В такую рань!.. К тому же я на службе!..
— Ох, и непонятливый народ мне с утра попался, — укоризненно покачал головой Кузьмич и протянул бутылку Полю.
Помощник также отклонил искреннее предложение:
— Сегодня столько дел… — произнес он и осекся.
Кузьмич расхохотался:
— Какие дела, забывчивый?!.. Я же сказал: гикнулся мой товар!.. Весь, до единой бутылочки…
В годы пребывания в России Поль повидал купеческие «загулы». Но тогда он был лишь сторонним наблюдателем. С Кузьмичом остаться лишь наблюдателем не удалось.
Казалось, вихрь, состоящий из льющихся напитков, музыки, звона разбитой посуды, женского визга, удалой брани русского купца, бессонных ночей, провалов в памяти, головной боли, безудержного веселья, братаний с незнакомыми людьми и занудных нравоучений полицейских, навсегда втянул в себя Поля, и не было никаких шансов освободиться от его власти.
Но в какой-то день вдруг наступили тишина и покой.
Поль открыл глаза и увидел над собой лишь серый потолок в трещинах и в отвратительных пятнах:
— Так, наверное, выглядит земля, по которой смерть ведет грешника на тот свет. Неужели в эти скорбные минуты не наступит облегчение, и последний путь суждено преодолевать с головной болью и нестерпимой жаждой?..
Нет, это еще не конец…
На фоне серого потолка появилось веселое лицо Кузьмича.
— Пьяный — не мертвый: когда-нибудь, да проспится, — важно изрек он. — Пора, Павлуха, подниматься. Как говорят грамотеи, на жизни точку ставить рано, а запятую — в самый раз!
— Где я? — едва выговорил Поль.
— Кажись, еще в Париже. То ли в «Сиреневом приюте», то ли в «Золотой акации». Но во Франции — это точно! — Кузьмич задорно подмигнул: — Очумел я маленько от Парижа… А может, и он — от меня… Сегодня завершаю труды свои торговые, и завтра — в путь, на родимую сторонушку.
— Труды торговые?.. — изумился Поль. — Вы ж еще не приступали к ним…
— Шалишь, Павлуха… Бочонки с французской водкой, то бишь с коньяком по-вашему, уже готовы. А в них — «паттандр» упрятан. Каждая фарфоровая финтифлюшечка в тряпицу обернута, чтобы не гремела и не звенела, в пути не разбилась.
Поль напряженно поморщился:
— Погодите, какой коньяк, какой фарфор?!
Кузьмич покачал головой и назидательно пояснил:
— Глубоко в хмель врезался, коль ничего не помнишь. Закупил я, значит, в городе Севре вазы, фигурки, сервизы всякие, по моделям самого месье Фальконе изготовленные.
