Русский народ в битве цивилизаций - [25]

Но существенно, что акция была запланирована в общегосударственном масштабе. Инструкция ЦК от 20 февраля 1931 года предлагала ОГПУ в течение шести месяцев подготовить районы для расселения раскулаченных семей на 200–300 тысяч семей (чтобы оценить число людей, надо умножить по крайней мере на пять) под управлением специальных комендантов. Впоследствии к этому добавлялись дополнительные категории выселяемых.

Абсолютные цифры, как мне кажется, мало помогают понять такие события. Да и установить их точно, вероятно, невозможно. Все же приведем некоторые.

Из докладной записки Ягоды Сталину от 16 октября 1931 года следует, что за два года раскулачивания на север и в отдаленные районы страны выселено 1 158 986 человек. В их числе 459 916 детей. Всего же выселено и переселено 1 637 740 человек. Здесь не учитываются те, кто был в это время в лагерях и тюрьмах. В первые годы депортаций (1930–1931 годы) умерло 350–400 тысяч человек. В 1932–1933 годах из числа спецпереселенцев умерло 240 тысяч человек, а родилось 35 тысяч. Смертность детей была в 5–6 раз выше, чем у окружающего населения.

Большое количество детей среди спецпереселенцев понятно. В начале акции раскулачивания разрешалось оставлять на месте у родственников детей до 14 лет, но вскоре этот возраст был понижен до 10 лет.

Дух эпохи отражают скорее не абсолютные цифры, а то, как их воспринимали современники. Например, выступая на пленуме ЦК в январе 1933 года, нарком юстиции СССР Крыленко сказал:

«Если мы возьмем общее количество дел и лиц, осужденных по закону 7 августа (его содержание см. ниже. — И.Ш.), то на первый взгляд мы имеем как будто достаточно внушительную цифру — 54 645 человек… Но как только вы поставите вопрос, какого рода репрессии здесь применялись, вы увидите следующую картину: <…> применение высшей меры, которая была одним из основных мероприятий для того, чтобы ударить по прихлебателям этого классового врага; по тем, кто идет за ним, — она была применена судом первой инстанции всего на сегодняшний день в 2110 случаях. Реализована же в гораздо меньшем количестве — едва ли в 1000 случаях».

Горькие сожаления о недостаточном числе расстрелянных больше передают дух времени, чем абсолютные цифры.

Конечно, наступление на деревню вызвало ее сопротивление. Из сводок ОГПУ известно, что в 1930 году было 13 754 массовых выступления. Из них женских восстаний («с преобладанием женщин», согласно сводкам) — 3712. Точная информация по следующим годам, видимо, отсутствует. В сводках говорится об «усилении антисоветских настроений», о «массовых выступлениях», но число их не приводится. В любом случае силы были слишком неравны.

Одной из форм крестьянского протеста можно считать падение собранного урожая. В 1930 году было собрано 835 млн. ц., в 1931 году — 695 млн. ц., в 1932 году — 699 млн. ц. Это нельзя объяснить лишь погодными условиями. В сводках ГПУ руководители колхозов и совхозов часто обвиняются в «сокрытии» и «разбазаривании» собранного хлеба, то есть в раздаче его крестьянам в оплату труда. Появились «парикмахеры» — в основном женщины, ножницами срезавшие колосья на кашу, — и «несуны», уносившие зерно с токов за пазухой, в карманах. Против них был направлен закон от 7 августа 1932 года, определивший «в качестве меры репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру наказания — расстрел с конфискацией всего имущества» и только при «смягчающих обстоятельствах лишение свободы не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества».

Интересно, что в Собрании сочинений Сталина, издававшемся уже в послевоенное время, но еще при его жизни и явно под его присмотром, указывается, что этот закон был написан лично им, и отмечается, в какой именно день он это сделал. Речь шла, конечно, о крохах. Недаром этот закон стал известен под именем «закона о колосках» или даже «закона о пяти колосках».

Падение хлебных сборов отнюдь не означало, что колхозники потребляют много хлеба. Об этом свидетельствует страшный голод 1932–1933 годов (16). Он был прежде всего следствием нового уровня выжимания хлеба из деревни, который стал возможным в результате коллективизации. Как велись хлебозаготовки, можно судить по многим сообщениям. Так, на Кубани были обвинены в «саботаже» и занесены на «черную доску» ряд станиц. В них прекращался завоз всех товаров, прекращалось кредитование и досрочно взыскивались все кредиты. Наконец, предлагалось провести проверку и чистку «всякого рода чуждых элементов», а ОГПУ поручалось «изъятие контрреволюционных элементов». Ответственный за хлебозаготовки на Северном Кавказе запросил у Политбюро разрешение на дополнительную высылку 5 тысяч семей и чистку колхозов от кулацких элементов (2–3 %). 14 декабря 1932 года была осуществлена акция по выселению жителей станицы Полтавской. Согласно сообщению Ягоды Сталину, все население станицы — 9187 человек — погрузили в пять эшелонов и отправили на Урал. Часть была отправлена в лагеря. Косиор сообщает Сталину, что за один месяц в конце 1932 года ГПУ арестовало на Украине в связи с хлебозаготовками 1830 человек, в том числе 340 председателей колхозов.