Русский национализм и Российская империя - [33]
Два фактора особенно повлияли на суровость этих мер и подхлестнули кампанию против вражеских подданных. Во-первых, в результате решения, принятого Правительствующим Сенатом 9 февраля 1915 г., Россия стала единственным воюющим государством, отказавшим вражеским подданным в праве судебной защиты. Таким образом, у тех, кто попал под действие репрессивных законов, не было возможности оспорить их положения или особенности их конкретного применения, что открывало широкий простор для злоупотреблений>{220}. Во-вторых, применение указа 11 января сопровождалось потоком яростных статей в консервативной печати, следовавших после каждого конкретного шага в исполнении закона, в которых звучали требования еще более решительных мер, а временами и прямые обвинения правительства в недостаточной приверженности делу «борьбы с немецким засильем». Из-за сложности процедуры ликвидации фирм конечный срок их закрытия был перенесен с 1 апреля на 1 июля 1915 г. Накануне окончания данного срока в Москве начались массовые беспорядки, направленные против владельцев немецких и других иностранных предприятий, что еще более усилило общественное давление на правительство с целью заставить его ужесточить кампанию против вражеских подданных — предпринимателей[67].
В сентябре и октябре 1915 г. царь решил отправить в отставку своих умеренных министров, а важнейшим новым назначением стало появление в правительстве нового министра внутренних дел — А.Н. Хвостова. Последний, прежде бывший главой фракции правых в Государственной Думе, являлся одним из главных сторонников всеобъемлющей «борьбы с немецким засильем» и особенно настойчиво добивался распространения этой борьбы на сферу крупной торговли и промышленности. Поскольку Хвостов твердо верил в существование международного заговора с участием крупного капитала и промышленных монополистов, находившихся, по его убеждению, под контролем евреев и немцев, он заявлял, что правительство должно было разорвать все отношения с иностранными фирмами, поддерживавшими эту систему. Министр настаивал на том, чтобы правительство наконец вмешалось в запутанные дела, в том числе и тех промышленных и финансовых кругов, где вражеским подданным принадлежали лишь доли в российских компаниях и где их интересы тесно переплетались с интересами российских подданных и крупных фирм>{221}. Взгляды нового министра разделяли все последующие председатели Совета министров. Оба преемника И.Л. Горемыкина — А.Ф. Трепов и А.Д. Протопопов — еще до своего назначения были членами Комитета по борьбе с немецким засильем, а Б.В. Штюрмер, болезненно воспринимавший критику в адрес своей немецкой фамилии, был также весьма агрессивен в этом вопросе.
Указ 17 декабря 1915 года
Новый указ распространил репрессивную кампанию и на крупные промышленные предприятия. Положения нового узаконения были схожи с указом 11 января, но уже не давали фирме возможности избегнуть ликвидации, уволив вражеских подданных, однако и не позволяли русскому персоналу данных предприятий проводить ликвидацию и реорганизацию своих фирм. Эта операция проводилась только «правительственными инспекторами», образовывавшими особые «ликвидационные комитеты», специально назначенные для каждого предприятия.
В законе с оговорками признавалось, что его жесткое применение могло разрушительным образом отразиться на оборонном производстве. Поэтому он предусматривал исключения для предприятий, выполнявших оборонные заказы, и фирм, уже находившихся под контролем государства в результате секвестра[68]. Подобные льготы не являлись автоматическими, но могли быть предоставлены, если власти сочли бы их соответствующими интересам государственной обороны[69]. Однако в каждом случае применения льгот чиновники, закрепленные за предприятием, не отзывались, а продолжали осуществлять надзор за деятельностью фирмы при помощи «временной администрации». Если в дальнейшем принималось решение перейти к ликвидации, то «временная администрация» преобразовывалась в «ликвидационный комитет».
С момента публикации указа 17 декабря 1915 г. и вплоть до Февральской революции ликвидационная кампания продолжала набирать обороты. 2 января 1916 г. задним числом была прекращена ранее допускаемая практика, позволявшая торговым фирмам, при условии соблюдения закона 11 января 1915 г., продолжать свою деятельность, если все вражеские подданные были уволены. Все контракты и соглашения между бывшими владельцами (вражескими и российскими подданными или гражданами нейтральных и союзных стран) были признаны не имеющими юридической силы и подлежали проверке со стороны правительственных инспекторов. Целью подобной проверки было раскрытие случаев «фиктивной передачи», при которой бывший владелец (подданный враждебного государства), чтобы избежать ликвидации предприятия, заключал неофициальную сделку с российским подданным, действовавшим как подставное лицо[70].
Ликвидационные комитеты были созданы на 460 крупных промышленных предприятиях, и к 1 ноября 1917 г. 59 из них были полностью ликвидированы, а 75 находились в процессе ликвидации. Временное правительство не снизило темпов ликвидации, и во время его непродолжительного пребывания у власти в большинстве случаев уже начавшийся ранее процесс официального закрытия ряда предприятий был завершен
