Русский национализм и национальное воспитание - [108]
Таковы умственные силы русской славянской нации – нации, начинающей только жить, но и теперь уже давшей большую плеяду гениальных звезд.
Характер русской нации. Своеобразный национальный характер русской нации до сих пор не определен самими русскими и совершенно не понят иностранцами. Вот что говорит Морис Беринг: «Русская натура и русский характер сбивают нас с толку, благодаря противоположности заключающихся в нем элементов. Так, например, в русской натуре есть большая доля пассивности, а наряду с нею есть что-то необузданное, – какой-то дух, ломающий все преграды и готовый на все, – есть также элементы упорности и несокрушимого упрямства. Поэтому опыт указывает на практическую сторону русского характера, которая влечет его ко всему реальному и внушает отвращение ко всему неестественному». Между тем характер есть именно та часть душевной жизни, которая наиболее определяет нацию и наиболее стойкой и неизменной является в отличительных особенностях наций.
Основным качеством славяно-русского характера является доброта. Если душа есть оправдание элементов центральной нервной системы, то и проявление доброты, как основного качества характера нации, должно быть выражением особенного химического состава и особенного молекулярного сочетания элементов нервной системы, отличного от тех, каковы существуют у немцев, французов, англичан и проч. Это основное качество в своих подразветвлениях отражается на всех остальных проявлениях душевной жизни нации. Какими условиями окружающей природы создано это качество у русских славян – трудно сказать. Влияло ли тут беспредельное пространство их степей с изобилием плодов земных? Играло ли в этом роль смешанное питание? Не оказало ли на всех славян влияние многовековое рабство, – все это покрыто пока неразгаданностью. Несомненно, однако, доброта русских славян является проявлением особенного состава и сочетания их нервных элементов.
«Прелесть русской жизни заключается в ее глубокой прирожденной сердечности и в отсутствии лицемерия. Русские снисходительны к недостаткам других и не только надеются, но знают наверное, что по отношению к себе они встретят ту же снисходительность» (Беринг). Эта доброта присуща всему русскому племени, присуща как преступнику, так и судье. Законы России более, чем каких-либо других стран, отличаются мягкостью, снисходительностью и прощением, – народные судьи (присяжные) рады всякому случаю, чтобы еще больше смягчить этот, и без того слабый закон. Такое благодушие нации нередко служит ей же самой во вред, но этот вред проходит мимо глаз нации и новые законы не строже. Сочетание добродушия и человечности и есть причина того обаяния, которое вызывает у иностранцев при встрече с ним каждый русский человек и все русское… Страна кажется на первый взгляд некрасивой, однообразной, лишенной блеска, климат – то слишком холодный и сырой, то слишком сухой и жаркий, народ кажется неповоротливым и тяжелым, везде много грязи, пыли, беспорядка, нищеты, – и, несмотря на все это, даже иностранец, поживший в России и знающий русский народ, никогда не освободится от непреодолимого влечения к ней, от влияния скрытого в ней очарования (Беринг).
Из доброты вытекает также и благожелательность. Далее из доброты сердечной вытекает еще одно русское свойство – щедрость. Русские не привыкли делать доброе дело в меру. Если он что делает, то делает во всю ширь. Бедный отдает последнюю копейку, последнюю рубаху, последний кусок хлеба, – богатый тоже не задумается долго над даянием. Скупость и скаредность не свойственны славянской натуре. Даже расчетливость ей противна. Немецкая расчетливость чужда славянской нации и возбуждает в славянах если не негодование, то отвращение.
Расчетливость французская стоит посредине между славянским радушием и немецкой скупостью. У славян именно и симпатично то, что они проявляют свою щедрость не «скрепя сердце», а от радостной души и с веселым сердцем.
Очень часто внешний вид русского далеко не соответствует его внутренней доброте и задушевности. Особенно это видно у малороссов. На первый взгляд они кажутся суровыми и необщительными, но очень скоро этот страшный на вид человек является детски добрым и расположенным.
Дитя доброты – жалость. Она у русских в их природе. «Чувство жалости – величайший дар русского народа. Неоценимый вклад, который русские авторы сделали в сокровищницу мировой литературы, – это то, что дали нам одни только русские и ни один другой народ. Поэтому если реализм может быть жизненным, не будучи жестоким, если сатира может быть столь беспощадной, если понимание в жизни всего смешного может быть столь широким без примеси злобы, то почва доброты, на которой все это выросло, должна быть действительно богатой и источники жалости, которые эту почву питают, должны быть действительно многоводны» (Беринг).
