Русский мат - [15]

Посуду пакостить мою.

Мужчина нужен мне с елдою,

Чтобы когда меня он еб,

Под ним вертелась я юлою,

Чтобы глаза ушли под лоб.

Чтобы дыханье захватило,

Чтоб я на свете все забыла.

Чтоб зуб на зуб не попадал,

Чтоб хуй до сердца доставал."

Матрена табачку нюхнула

И, помолчав минуты две,

О чем-то глубоко вздохнула

И так промолвила вдове:

"Трудненько, милая, трудненько

Такую раздобыть елду.

С восьми вершков ты сбавь маленько —

Тогда, быть может, и найду.

Есть у меня тут на примете

Один парнишка. Ей-же-ей,

Не отыскать на целом свете

Такого хуя у людей!

У жеребца — и то короче.

Ему не то что баб скоблить,

А — будь то сказано не к ночи! —

Лишь впору им чертей глушить.

Сама я, грешная, смотрела

Намедни хуй у паренька

И, увидавши, ошалела —

Как есть пожарная кишка.

Собою видный и дородный,

Тебе, красавица, под стать,

Происхожденьем благородный —

Его Лука Мудищев звать.

Но вот беда: сейчас Лукашка

Сидит без брюк и без сапог —

Все в кабаке пропил, бедняжка,

Как есть до самых до порток".

Вдова в волнении внимала

Рассказам сводни о Луке

И сладость ебли предвкушала

В мечтах о дивном елдаке.

Не в силах побороть волненья,

Она к Матрене подошла

И со слезами умиленья

Ее в объятья привлекла.

"Матрена, сваха дорогая,

Будь для меня ты мать родная:

Лукашку завтра же найди

И поскорее приведи!

Дам денег, сколько ты захочешь,

А ты сама уж похлопочешь

Одеть приличнее Луку

И быть с ним завтра к вечерку".

"Изволь, голубка, беспременно

К нему я завтра же пойду,

Окопирую преотменно,

А вечерком и приведу."

И вот две радужных бумажки

Вдова выносит ей в руке,

И просит сводню без оттяжки

Сходить немедленно к Луке.

Походкой быстрой, семенящей,

Матрена скрылася за дверь,

И вот вдова моя теперь

В мечтах о ебле предстоящей.

Глава V

В ужасно грязной и холодной

Каморке возле чердака

Жил вечно пьяный и голодный

Штык-юнкер выгнанный, Лука.

В придачу к бедности чрезмерной

Имел еще одну беду

Он: толщины неимоверной

Семивершковую елду.

Ни молодая, ни старуха,

Ни блядь, ни девка-потаскуха,

Узрев такую благодать,

Ему не соглашались дать.

И вот один, любви не зная,

Он одиноко в свете жил

И, хуй свой длинный проклиная,

Печаль-тоску в вине топил.

Хотите нет, хотите верьте,

Но про него носился слух,

Что он елдой своей до смерти

Заеб каких-то двух старух.

Но тут позвольте отступленье

Мне сделать с этой же строки,

Чтоб дать вам вкратце поясненье

О роде-племени Луки.

Весь род Мудищевых был древний,

И предки нашего Луки

Имели вотчины, деревни

И пребольшие елдаки.

Из поколенья в поколенье

Передавались те хуи, —

Как бы отцов благословенье,

Как бы наследие семьи.

Один Мудищев был Порфирий,

При Иоанне службу нес

И, хуем подымая гири,

Порой смешил царя до слез.

Покорный Грозного веленью,

Он раз убил с размаху двух

Своей елдой, без затрудненья,

В опале бывших царских слуг.

Благодаря своей машине

Служил один Мудищев, Лев,

При матушке-Екатерине —

Красавец, генерал-аншеф.

Сказать по правде, дураками

Всегда Мудищевы слыли,

Зато большими елдаками

Они похвастаться могли.

Но все именья, капиталы

Спустил Луки распутный дед,

И наш Лукаша, бедный малый,

Был неимущим с детских лет.

Судьбою не был он балуем,

И про него сказал бы я:

Судьба его снабдила хуем,

Не давши больше ни хуя.

Глава VI

Настал и вечер дня другого.

Одна в гостиной ждет-пождет

Купчиха гостя дорогого,

А время медленно идет.

Вдова пред вечером в пахучей

Подмылась розовой воде

И смазала на всякий случай

Губной помадой по пизде.

Хоть всякий хуй ей был не страшен,

Но тем не менее, в виду

Такого хуя, как Лукашин,

Она боялась за пизду.

Но чу! — звонок. О миг желанный!

Прошла еще минута, две —

И гость явился долгожданный —

Лука Мудищев — ко вдове.

Пред ней стоял, склонившись фасом,

Дородный, видный господин

И произнес пропойным басом: —

"Лука Мудищев, дворянин".

Он вид имел молодцеватый:

Причесан, тщательно побрит,

Одет в костюм щеголеватый,

Не пьян, но водкою разит.

"Ах, очень мило… Я так много

О Вашем слышала…" — вдова

Как бы смущалася немного

Сказать последние слова.

"Да, мог бы смело похвалиться

Природным даром я своим,

Но лучше в деле убедиться,

Чем доверять словам чужим".

И, продолжая в том же смысле,

Уселись рядышком болтать,

Но лишь одно имели в мысли —

Как бы скорей ебню начать.

Чтоб не мешать беседе томной,

Нашла Матрена уголок,

Уселась там тихонько, скромно,

И принялась вязать чулок.

Вдова наедине с Лукою,

Не в силах снесть сердечных мук,

Полезла трепетной рукою

В прорез его суконных брюк.

И под ее прикосновеньем

Лукашин хуй воспрянул в миг,

Как храбрый воин пред сраженьем, —

Могуч, и крепок, и велик.

Нащупавши елдак, купчиха,

Вся разгорелася огнем

И прошептала нежно, тихо,

К нему склонясь "Лука, пойдем!"

Глава VII

И вот вдова вдвоем с Лукою,

Она и млеет, и дрожит,

И кровь ее бурлит рекою,

И страсть огнем ее палит.

Срывает башмачки и платье,

Рвет в нетерпеньи пышный лиф

И, обе сиськи обнажив,

Зовет Луку в свои объятья.

Мудищев тоже разъярился

И на купчиху устремился,

Тряся огромною елдой,

Как смертоносной булавой.

Ее схватил он поперек,

И бросив на кровать со взмаху,

Заворотил на ней рубаху

И хуй всадил ей между ног.

Но тут игра плохая вышла —

Как будто кто всадил ей дышло!

Купчиха начала кричать

И всех святых на помощь звать.

Она кричит — Лука не слышит,

Она еще сильней орет,

Лука ж, как мех кузнечный дышит,