Русский крест - [8]
- Пошли! - воскликнула она. - Ну пошли быстрее!
Эта ужасная разгромленная пустынная Серебряковская была местом убийств. Быстрее! Прочь отсюда! И они бежали.
Оглянувшись, Нина увидела трех человек в коротких английских шинелях, идущих по середине улицы. Прочь! Прочь!
Зато в кафе не было никаких патрулей, царили хмельные мелодии скрипки, голоса, уверенность. И ни страха, ни гибельности, а праздник. Казалось, накануне прихода красных отборная публика, у которой были зарезервированы места на кораблях, вспоминала на прощание невозвратное время.
За коричнево-красной гардиной приоткрывалась кухня, белый колпак повара, сияющий пар кастрюль, запахи теста, мяса, лука. Скрипка заныла "Прапорщика", навевая воспоминания о дореволюционной поре. Под эту песню Нина и Симон однажды уже обедали в ростовском "Паласе", когда Симон решил дать ей урок и разложил на столике ковер разных русских денег из донских "ермаков", добровольческих "колокольчиков", украинских "карбованцев" и побил все денежное войско стофранковым билетом, прочными деньгами.
Подошел официант или Бог весть кто, но с наглыми глазами, стал говорить, что здесь страшно дорого и что на кухне не осталось ничего.
- Подайте нам самого вкусного из вашего ничего, - велела Нина. - И поскорее. Надеюсь, вас заинтересует валюта.
- В каком смысле? - спросил официант.
- Не стройте из себя дурака! - бросила она и сказала Симону: - Сделай заказ.
- Голубчик, вы поняли, что говорит дама? - спросил Симон.
Голубчик кивнул, потупил взор.
- Принеси хорошей закуски, пирожков, ухи... - Симон посмотрел на нее, ожидая подсказки.
- Пусть водки принесет, - сказала Нина.
Человек снова кивнул и ушел.
Она оглядела отборную публику либерального вида, среди которой, впрочем, выделялись офицеры, и в ней пробудились помимо воли ненависть и презрение к ним. Она, принявшая после гибели мужниных родителей все тяготы управления унаследованной шахты, потом потерявшая все, спасалась здесь под крылом французского инженера? На какую жизнь? Ради чего?
- Пируют! - заметила Нина. - Ничему никогда не научимся...
Теперь она была душой с теми, кто в отчаянии ждал чуда на пристанях, и жестокость офицеров-алексеевцев казалась ей оправданной.
- Вот сюда бы патрули! - зло вымолвила Нина. - Не там они ищут себе добычу.
- Патрули не только ловят дезертиров, но еще охраняют всех нас, сказал Симон, сделав кистью руки округлый жест. - Так должно быть всегда, снаружи надежная охрана, а внутри - вольная воля. Я вижу, в тебе нет определенности. Тебя то к верхам тянет, то к простому народу.
- Я бы поглядела на тебя, если б ты сейчас сидел где-нибудь в Марселе и ждал эвакуации! - возразила она.
- У нас уже была революция. Но как видишь - французы уцелели. - Симон поднял голову и тоже стал оглядывать публику. Заметив кого-то, он усмехнулся и сказал: - Видишь вон там, через два столика... Волнистые волосы... Это Хаус из английской миссии. Вот кто бестии - так это англичане! В поражении Деникина - их вина.
- Черт с ним, - отрезала Нина. - Я знаю: они не пустили нас в Баку, восстановили против нас Грузию... Да и вы не лучше! Вот наш половой. Сперва пообедаем, потом на закуску слопаем англичанина.
Официант принес водку и закуски, наклонился к Симону и неожиданно предложил купить у него валюту в любом размере.
- После, после, - отмахнулся француз, любезно, впрочем, улыбаясь, словно собирался поиграть с ним.
- Ну так я буду надеяться! - требовательно вымолвил официант и тряхнул чубом.
Симон ему не ответил, заговорил с Ниной, и официант отошел.
- Твое здоровье, Нина Петровна! - сказал Симон и протянул рюмку, чтобы чокнуться. - Не ожидал встретиться. И рад! Многое нас связывает.
Нина чокнулась с ним, показала взглядом, что и она все помнит, а при этом подумала: "А за тобой долг, Симоша!" Она не забыла, как металась осенью перед большевистским переворотом в поисках кредита и как Симон оказался в её постели.
- Я был в тебя влюблен, - сказал Симон.
- А мой кнут? - спросила она. - Не забыл?
- Забыл, - ответил он и добавил: - Богиня.
Этим словцом он назвал ее когда-то, должно быть, считал, что это звучит возвышенно. Но ведь денег не дал! И неважно, что помешало ему, забастовка или рабочий комитет, - главное, слова своего Симон не сдержал, и она тогда прямо кнутом хлестнула его, когда узнала, что ее ловушка ничего не дала.
- Какая я богиня? - возразила Нина. - Теперь я невольница. Захочешь увезешь отсюда, не захочешь - бросишь.
- Ты хочешь подбить меня на какую-то аферу? - догадался Симон. - К сожалению, на корабле мало места, только на личный багаж.
- Как был расчетливым, так и остался, - сказала Нина. - А еще англичан обвиняешь.
- Нет места, Нина. Да и нет у тебя ничего. Шерсть - это пустяк.
Вслед за закусками официант принес суповую миску с ухой и повторил, что хочет купить франки или фунты. Симон нахмурился. Нина насмешливо спросила:
- Турецкие лиры не нужны?
- Сколько? - загорелся официант.
- После! После! - отмахнулся Симон. - Не приставай, а то позову патруль.
- Какая уха! - воскликнул официант. - Какой божественный аромат! Чистое золото... Желаю вкусно покушать, дорогие гости.
Документально-исторический роман о Великом Реформаторе Петре Столыпине (1862–1911), яркой личности, человеке трагической судьбы, вознесенном на вершину исполнительной власти Российской империи, принадлежит перу известного писателя и общественного деятеля С. Ю. Рыбаса. В свободном и документально обоснованном повествовании автор соотносит проблемы начала прошлого века (терроризм, деградация правящей элиты, партийная разноголосица и др.) с современными, обнажая дух времени. И спустя сто лет для россиян важно знать не только о гражданском и моральном подвиге этого поразительного человека, но и о его провидческом взгляде на исторический путь России, на установление в стране крепкого державного и конституционного начала.
Сталина называют диктатором, что совершенно точно отражает природу его тотальной власти, но не объясняет масштаба личности и закономерностей его появления в российской истории. В данной биографии создателя СССР писатель-историк Святослав Рыбас освещает эти проблемы, исходя из утверждаемого им принципа органической взаимосвязи разных периодов отечественного исторического процесса. Показаны повседневная практика государственного управления, борьба за лидерство в советской верхушке, природа побед и поражений СССР, влияние международного соперничества на внутреннюю политику, личная жизнь Сталина.На фоне борьбы великих держав за мировые ресурсы и лидерство также даны историко-политические портреты Николая II, С.
Повесть "Зеркало для героя" - о шахтерах, с трудом которых автор знаком не понаслышке, - он работал на донецких шахтах. В повести использован оригинальный прием - перемещение героев во времени.
В книге Святослава Рыбаса представлено первое полное жизнеописание Андрея Громыко, которого справедливо называли «дипломатом № 1» XX века. Его биография включает важнейшие исторические события, главных действующих лиц современной истории, содержит ответы на многие вопросы прошлого и прогнозы будущего. Громыко входил в «Большую тройку» высшего советского руководства (Андропов, Устинов, Громыко), которая в годы «позднего Брежнева» определяла политику Советского Союза. Особое место в книге занимают анализ соперничества сверхдержав, их борьба за энергетические ресурсы и геополитические позиции, необъявленные войны, методы ведения дипломатического противостояния.
В повести «На колесах» рассказывается об авторемонтниках, герой ее молодой директор автоцентра Никифоров, чей образ дал автору возможность показать современного руководителя.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.