Русский Исход. Керчь. 1920 - [9]
Погрузка немцев у керченских пристаней, 1918 год
В этот день в Керчь прибыл командующий 2-й армией Ф. Ф. Абрамов — управление эвакуацией в порту полностью перешло в его руки. Комендантом всех городских пристаней и заведующим посадкой был назначен капитан I ранга Владимир Николаевич Потёмкин. Ему подчинялись коменданты отдельных пристаней, караул и военно-полевой суд, составленный из офицеров канонерской лодки «Грозный»[44].
Генерал-лейтенант Ф. Ф. Абрамов
Шла срочная перегрузка угля с прибывшего парохода «Дыхтау» на нуждающиеся в топливе корабли и поставка провизии. Военные суда отошли от берега и стали на рейде по диспозиции, чтобы дать транспортам возможность производить погрузку подходивших частей Донского корпуса. На Широком моле принимали людей пароходы «Поти», «Мечта», «Самара» и «Харакс», а у других пристаней — паровые шхуны. Кроме того, баржи и мелкие суда подвозили войска к стоявшему на рейде из-за своей глубокой осадки транспорту «Екатеринодар»[45]. 13 же ноября через газеты стал известен изданный двумя днями ранее приказ Правителя Юга России и Главнокомандующего Русской армией Петра Николаевича Врангеля[46]:
«Русские люди. Оставшаяся одна въ борьбе съ насильниками, Русская армия ведётъ неравный бой, защищая последний клочокъ русской земли, где существуетъ право и правда.
Въ сознании лежащей на мне ответственности, я обязанъ заблаговременно предвидеть все случайности. По моему приказанию уже приступлено къ эвакуации и посадке на суда въ портахъ Крыма всехъ, кто разделялъ съ армией ея крестный путь, семей военнослужащихъ, чиновъ гражданскаго ведомства, съ ихъ семьями, и отдельныхъ лицъ, которымъ могла бы грозить опасность въ случае прихода врага.
Армия прикроетъ посадку, памятуя, что необходимыя для ея эвакуации суда также стоятъ въ полной готовности въ портахъ, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга передъ армией и населениемъ сделано всё, что въ пределахъ силъ человеческихъ.
Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у насъ нетъ. Нетъ и государственной казны. Откровенно, какъ всегда, предупреждаю всехъ о томъ, что ихъ ожидаетъ.
Да ниспошлётъ Господь всемъ силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье».
С приказом было опубликовано и предупреждение правительства о будущих лишениях:
«Ввиду объявленной эвакуации для желающихъ офицеровъ, другихъ служащихъ и ихъ семействъ, Правительство Юга России считаетъ своимъ долгомъ предупредить всехъ о техъ тяжкихъ испытанияхъ, какiя ожидаютъ призжающихъ изъ пределовъ Россiи. Недостатокъ топлива приведётъ къ большой скученности на пароходахъ, причёмъ неизбежно длительное пребывание на рейде и въ море. Кроме того, совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающихъ, такъ какъ ни одна изъ иностранныхъ державъ не дала своего согласия на принятiе эвакуированныхъ. Правительство Юга России не имеетъ никакихъ средствъ для оказания какой-либо помощи какъ въ пути, такъ и въ дальнейшемъ. Всё заставляетъ правительство советовать всемъ темъ, кому не угрожаетъ непосредственной опасности отъ насилия врага, — остаться въ Крыму»[47].
После ознакомления во флоте с приказом и сообщением, с некоторых судов ушло небольшое число людей, в том числе из Корпуса корабельных офицеров. Это преимущественно были семейные люди, местные уроженцы или мобилизованные Мелитопольского уезда[48].
В армейских частях приказ был понят по-разному. Одни по пути к местам посадки принимали в свои ряды всех желающих эвакуироваться, и отряды порой возрастали вдвое. Другие понимали ограниченность средств флота, поэтому пленным красноармейцам и всем, кому не должна была угрожать опасность расстрела, предлагали остаться: расставаясь с боевыми друзьями, солдаты плакали. Все стойкие части отходили, как правило, в полном составе[49].
13 ноября, когда стало ясно, что белые войска оставляют Крым, Керчь-Еникальская городская дума провела внеочередное собрание в составе 23 гласных, которое открылось в 13:25. Среди прочего обсуждался вопрос эвакуации городского общественного банка, причём председатель думы местный благочинный Владимир Григорьевич Станиславский заявил, что имущество и ценности нельзя вывозить неизвестно куда и на чьё попечение — это лишь уменьшит государственные резервы и усилит народное бедствие. Сам протоиерей Владимир объявил, что остаётся в городе, и просил гласных принять возможные меры к успокоению населения, взволнованного злонамеренными, по его мнению, слухами по поводу грядущих с приходом советской власти опасностей. Дума приняла решение не эвакуировать банк и содействовать прекращению паники среди горожан, а также обратиться к профессиональным союзам за помощью в организации охраны города в переходный период[50].
У входа в Керчь-Еникальский пролив с начала лета 1920 года стоял на якоре линейный корабль «Ростислав», преграждая путь Азовской военной флотилии красных. Ходовые машины не действовали вследствие подрыва англичанами в апреле 1919 года цилиндров высокого давления, но сохранивший артиллерию линкор использовался белым флотом как плавучая батарея.
Посёлок Глейки, мыс Фонарь — вход из Азовского моря в Керчь-Еникальский пролив, весна 1918 года (из собрания библиотеки де Гольера при Южном методистском университете, Техас)
