Русский генофонд на Русской равнине - [8]

И второй пример в качестве второго предостережения. Он относится уже не к отдельным картам отдельных признаков, а к обобщённым картам, отражающим «общую модель» всей совокупности карт. Одни и те же карты таких «главных сценариев» регионального генофонда независимо обсуждались с четырьмя археологами, изучающими четыре разные эпохи в истории населения этого региона: палеолит, неолит, бронзовый век, железный. И каждый из четырёх специалистов говорил — как удивительно! Эти карты описывают события именно «моей» эпохи, именно так в «моем» временном срезе распределялись основные археологические культуры, именно в этих направлениях мигрировало население! Каждый из специалистов был профессионалом высокого класса.

Для нас, генетиков, это означало, что нет той единственной координаты времени, в которой возник наш «главный сценарий», когда сформировалась наблюдаемая нами пространственная архитектоника данного генофонда. Этих координат может быть несколько. Сходные пространственные структуры как бы наслаивались друг на друга от палеолита до современности. И причина в том, что реально существуют географические структуры, которые в разные времена направляли потоки генов в сходном направлении. По мнению географов, «чем дольше существовала та или иная территориальная структура, тем она устойчивее и способнее к самовосстановлению. Сколько уже столиц возродилось после разрушения на прежних местах… Караванные пути и почтовые тракты сменялись железными дорогами и авиалиниями; на месте деревянных кремлей ныне высятся столичные мегаполисы, но сохранились прежние направления большинства путей и относительное иерархическое значение многих центров. Похоже, что само географическое положение обладает инерцией или потенциальной энергией, которая легко высвобождается и ускоряет развитие на проторённых путях, но тормозит необоснованные новации» [Родоман, 1990, с. 42]. Поэтому не отдельная эпоха, культура и племя, а самые разные племена и в самые далеко отстоящие друг от друга времена — от палеолита до средневековья — могли оставить память в современном генофонде, отпечатавшись в одной и той же части его ареала «след в след».

Но к каким выводам мы бы пришли, если бы положились на своё собственное знание прошлого? Или если бы призвали не четырёх, а только одного специалиста по одной из эпох? Мы бы получили в высшей степени квалифицированную и аргументированную оценку времени сложения архитектоники генофонда. Но и не заподозрили бы, что существует целый ряд других, столько же аргументированных оценок, выводящих генофонд из совсем иных эпох. Нам кажется, что этот пример может послужить серьёзным предостережением для тех, кто увидит в картах знакомые черты того или иного ушедшего времени.

Эти примеры показывают, сколь непроста интерпретация пространственной изменчивости генофонда в терминах времени и исторических событий. Они показывают, как опасно полагаться на ассоциацию с историческим событием, возникающую при первом взгляде на карту — однажды разбуженную ассоциацию потом нелегко усыпить! Примеры объясняют и ту осторожность в обращении с прошлым генофонда, которой старались следовать авторы, и которую, как мы надеемся, разделят с нами и читатели.

Предмет нашего исследования — русский генофонд — многогранен, и каждый из нас может видеть его по-своему, вкладывать в этот термин свой смысл. Поэтому, чтобы не обмануть ненароком ожидания читателя, перечислим четыре главные особенности нашего взгляда на русский генофонд:

1. рассматривая современность, изучать историю;

2. думать на языке карты;

3. искать единство в разноголосице очевидцев;

4. в русском генофонде видеть Генофонд «в русских одеждах».

Рассмотрим эти четыре особенности подробнее.

1. ИСТОРИЯ

Мы рассматриваем только биологические различия между русскими популяциями разных регионов, причём под углом зрения популяционного генетика. Эта книга обращена лицом не к будущему русского генофонда, а к истории его сложения. Но как генетика «читает» прошлое в настоящем? Ведь всем известно, что генетика пока может широко исследовать лишь современное население, а вовсе не древнее? Конечно. Но мы специально организуем исследование так, чтобы в современном генофонде увидеть историю его формирования. Именно поэтому мы ограничили анализ пределами «исконного» исторического русского ареала. Именно поэтому мы изучаем сельское население, а не города — ведь сельское население в прошлом резко преобладало. Именно поэтому мы не рассматриваем группы населения, образовавшиеся в результате недавних миграций. Именно поэтому и процессы урбанизации, и миграции советского или постсоветского периодов специально выносятся за скобки. Поэтому мы и говорим, что наше исследование обращено к прошлому генофонда, к его истории. Живя в современности и не имея машины времени, мы вынуждены изучать современное население. Но мы пытаемся сконструировать такой «магический кристалл», сквозь который мы увидим в современном генофонде лишь те не эфемерные черты, которые свойственны ему не только сейчас, но и в прошлом.

2. ПРОСТРАНСТВО

В книге собраны показания разных наук о русском генофонде. Разнородные данные проанализированы одними и теми же методами и всегда — с акцентом на пространственной структуре генофонда. Подражая известному географу