Русский феномен - [30]

Путин и его политика стали выражением в целом соответствующих основным вехам цивилизации Суши и константам российской истории геополитических, социальных и мировоззренческих тенденций. В отличие от системы действий Горбачева и Ельцина, находившейся в сильном противоречии с основными силовыми линиям русской геополитики, правление Путина восстанавливало традиционный для нее ход, возвращало ее на привычную континентальную, теллурократическую орбиту. Владимир Путин дал понятию Heartland новый исторический шанс, а на пути установления однополярного мира встала существенная преграда. Россия — Евразия представляет собой ядро альтернативы для цивилизации Суши.

Курс Путина в целом выдержан в теллурократических тонах. В деталях же он действует часто прагматично и отдаляясь от главной линии своей политики. Впервые такое отклонение стало очевидным после трагических событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Путин принял решение о поддержке США и оказании дипломатической и политической помощи в последовавшем за этим вторжении американских военных в Афганистан. Силы противостоявшего талибам Североатлантического альянса находились в тесном контакте с российскими спецслужбами, и в момент вторжения США и стран НАТО в Афганистан РФ помогла в установлении их контакта с оккупационными силами, что стало одним из факторов относительно быстрого свержения власти талибана.

Вероятно, Путин рассчитывал на то, что по представляющему существенную угрозу для России и находящихся в зоне ее влияния стран Средней Азии радикальному исламу афганских талибов американское вторжение нанесет удар. Своей поддержкой объявившего «крестовый поход» против международного терроризма Буша-младшего Путин стремился подорвать систему, поступавшей сепаратистам Чечни и Северного Кавказа со стороны Запада политической, дипломатической, информационной и экономической поддержки. Поддерживая чеченских боевиков, американцы выступали на стороне сил, нанесших чувствительный удар по их собственной стране. Поэтому сближение с США и атлантистским полюсом было прагматическим действием и не отменяло его основной ориентации Путина на теллурократию.

Получив поддержку от России, США, вслед за Афганистаном, вторглись в Ирак и оккупировали его. Это вызвало протест со стороны России, Франции и Германии. Созданная ими антиамериканская коалиция получила название «ось Париж — Берлин — Москва», и создалось впечатление, что происходит формирование направленного на сдерживание однополярной американской гегемонии европейско-евразийского многополярного блока. Эта перспектива озаботила американцев. Они предприняли усилия, направленные на развал этой коалиции. «Ось Париж — Берлин — Москва» представляла собой эскиз теллурократического альянса, воспроизводящего более ранние евразийские проекты европейских геополитиков-континенталистов: бельгийского националиста, представителя идеологии «Третьего пути», или «Третьей позиции» Жан-Франсуа Тириара с его «Евро-советской империей от Владивостока до Дублина»; французского философа, писателя, политика, основателя и теоретика движения «Новые правые» Алена де Бенуа, призывавшего к альянсу континентальной Европы с Россией.

Вторжение американцев в Ирак показывало, что США действуют исключительно в своих собственных интересах и не намерены считаться с РФ, несмотря на ее уступки в Афганистане. Вашингтон не перестал оказывать помощь чеченским и кавказским сепаратистам, а известный геостратег Збигнев Бжезинский объяснил, что к «международном терроризму» следует причислять только тех, кто борется с Соединенными Штатами, а те, кто ослабляет их конкурентов и противников, в частности фундаменталисты Северного Кавказа, должны быть исключены из этой категории и приравнены к «борцам за свободу» (freedom fighters).

После 11 сентября многие российские эксперты поддержали Путина и его решение, и они же осудили его инициативу по созданию «оси Париж — Берлин — Москва» во время американо-британского вторжения в Ирак.

Резкое изменение курса российской политики при Владимире Путине в противоположную сторону от того направления, по которому события развивались перед этим, не было, однако, закреплено в стратегической доктрине России, мировоззренческих программах, манифестах, определении национальных интересов и методов их реализации, планомерном повышении совокупного геополитического, экономического и политического могущества России. Миссия Путина состояла в нормализации ситуации, в ликвидации наиболее разрушительных и катастрофических явлений.

Так выработался особый прагматико-технологический стиль его правления. Общая линия развития современной политики РФ направлена вдоль евразийского сухопутного теллурократического вектора, и это определяет основное содержание путинских реформ. Но концептуального и теоретического оформления она не получила. Политика проводилась преимущественно технологическими и политтехнологическими методами. При этом часто провозглашалось одно, а делалось другое; властный дискурс содержал в себе намеренные или случайные противоречия; апелляции к талассократическим ценностям, либерализму и западничеству перемежались с патриотизмом, теллурократией и обращениями к самобытности русской цивилизации. Благодаря этому в целом возникала атмосфера эклектики, в которой острые углы сглаживались сбивающими с толку пиар-кампаниями.