Русский фактор - [47]

Генри Альфред Киссинджер

Речь Владимира Путина в Мюнхене в феврале 2007 года стала исходной дискуссионной позицией России, сформировавшей со временем в силу различных причин эскиз компромиссного согласия среди многих представителей мировой политической и экспертной сред.

Россия возвращает себе роль стабилизатора в «оркестре» субъектов международных отношений. Принципиальный мюнхенский «ревизионизм» Владимира Путина установил роль РФ в мире в качестве кардинально значимого глобального инварианта. Она потребовала надежного укрепления и модернизации обороноспособности страны. Появилось также обусловленное этим процессом видение нового типа взаимообусловленности внешней и внутренней ипостасей России как великой мировой державы. В связи с этим возникли многочисленные вызовы, требующие адекватного реагирования на себя.

Глава 3. Проект Евразия

3.1. Под американским протекторатом

Изменения внутриполитических раскладов в США опосредованно трансформируют реализацию стратегий и целей этой страны в различных регионах мира.

«Пресная праведность, не подкрепленная силой, точно так же безнравственна и даже еще более вредоносна, чем сила, лишенная права».

Теодор Рузвельт, 26-й президент США

«Американский народ хочет, чтобы внешняя политика его страны руководствовалась идеальными ценностями, а не только реальными интересами. Соединенные Штаты вполне осознанно и неизменно полагают, что их страна основана на системе идей и идеалов, которые применимы повсюду в мире».

Строуб Тэлботт, американский дипломат и политолог, заместитель государственного секретаря США в 1994–2001 гг., занимался проблемами России и бывших стран СССР, президент Брукингского института в Вашингтоне

«Вызов для США состоит лишь в том, чтобы разумно использовать свою мощь для углубления своих интересов, а не растрачивать ее на второстепенные дела».

Томас Грэм, американский политолог, бывший советник президента США Джорджа Буша по России и Евразии, директор российского отдела в Совете национальной безопасности США (2002–2007), научный сотрудник Института Джексона по глобальным вопросам Йельского университета, директор Kissinger Associates

«У США, конечно, есть глобальная роль, но это вовсе не означает, что у них есть глобальная миссия».

Дмитрий Константинович Саймс, американский политолог советского происхождения, писатель, американист, советолог, президент Центра национальных интересов

К G8 как к клубу ведущих мировых держав у руководства РФ особое отношение. В «мировом политбюро» российские лидеры не претендуют на роль «генсека», не оспаривают этот пост у США, но действительное членство в нем считают оправданным и обязательным. G8 продолжает модель Священного союза, Европейского «концерта», «Большой тройки» времен Второй мировой войны, Совета Безопасности ООН. В отличие от семи остальных членов G8 Россия не обладает современной развитой экономикой. Чтобы «быть почти своими» в кругу демократически избранных и сменяемых лидеров западного мира, руководители России должны быть политиками, а не чиновниками. Современным политикам требуется: широкое образование, свободное владение иностранными языками, знакомство с внешним миром, естественность общения с иностранцами.

Члены G8, несмотря на различия интересов и противоречия по частным проблемам, объединены общностью ценностных и политических установок, солидарностью по основным вопросам экономики, политики, прав человека и гражданских свобод. Чтобы успешно действовать в этом клубе, РФ необходимо рассматривать общие интересы его участников, как свои собственные.

«Покидая саммит в Германии, вместе с чувством громадного облегчения и выполненного долга я испытывал и тревогу. Легко вступить на путь конфронтации, но трудно с него уйти. В мире за время югославского кризиса накопилось слишком много отрицательных эмоций по поводу самостоятельной, независимой позиции России. И рано или поздно нам дадут это почувствовать… Как только началась операция в Чечне, я сразу понял: вот теперь-то и настал “момент истины” для наших отношений с Западом! Теперь попытаются прижать нас по-настоящему!.. По сути дела, начинался новый этап изоляции России… Международники боялись жесткой конфронтации с западными партнерами… Я грозил всех уволить. Тем не менее чувствовал: помощники в чем-то правы. Нельзя перегнуть палку… Резкий, жесткий тон, но не угрозы. Это должна быть рациональная, сухая, лишенная сантиментов позиция… А позиция наша в Чечне простая. Мы спасаем мир от международного терроризма. Мы спасаем Россию от угрозы распада».

«…события последнего, 1999 года в Югославии и на Кавказе увели отношения России и Запада не в ту сторону, в какую нам бы хотелось. К сожалению, это объективная реальность, с ней ничего не поделаешь… И все-таки наши отношения за все эти годы успели стать принципиально другими… Мы не собираемся состязаться в военном могуществе. Не будем держать огромную армию за пределами страны. Не станем строить дипломатию на силе… Россия постепенно становится частью объединенной Европы… Но у этого процесса есть и серьезные оппоненты. Есть они и у нас, в России, и в США, и в Европе. Североатлантическая стратегия НАТО, то есть превращение блока в инструмент политического давления, пока игнорирует интересы России… К сожалению, эту проблему решать уже не мне, я оставлю ее новому российскому лидеру… Нащупать свой точный путь можно только в постоянном политическом диалоге, а не в изоляции. Изоляции нельзя допускать ни в коем случае… Но я верю, что Путин не потеряет главного ориентира России — уникальность ее роли в мире и вместе с тем полную интеграцию в мировое сообщество… Видит Бог, я этот ориентир никогда не терял».