Русский эксперимент - [16]

Ф: Эмигранты? Могу себе представить!

П: Не только эмигранты. Журналисты, ученые, туристы. Даже политики. Я уж не говорю о том, как нас изображали и изображают нерусские. Но сами русские стараются на этот счет не меньше других.

Ф: Ну, а что ты думаешь?

П: Коммунизм имел успех в России в значительной благодаря национальному характеру русского народа — благодаря его слабой способности к самоорганизации и самодисциплине, склонности к коллективизму, холуйской покорности перед высшей властью, способности легко поддаваться влиянию всякого рода демагогов и проходимцев, склонности смотреть на жизненные блага как на дар судьбы или свыше, а не как на результат собственных усилий, творчества, инициативы, риска.

Но вследствие своего национального характера русский народ не смог воспользоваться плодами своей великой революции и плодами победы в войне над Германией, не смог завоевать привилегированное положение в своей стране, оказался неконкурентоспособным в борьбе с другими народами за лучшие социальные позиции и блага. Русский народ не оказывал поддержку своим наиболее талантливым соплеменникам, а, наоборот, всячески препятствовал их выявлению, продвижению и признанию. Он никогда не восставал против глумления над ним, исходившего от представителей других народов, позволяя им при этом безбедно жить за его счет.

В советский период существовала всеобъемлющая система ограничений на поведение людей — партийная и комсомольская организация, деловой коллектив, карательные органы, школа и высшие учебные заведения, идеологическая обработка, культура, семья. Все эти компоненты контроля за жизнью людей действовали совместно и согласованно. В этих рамках люди с любыми качествами вели себя более или менее терпимо. В постсоветский период все эти ограничения были ликвидированы. Люди были предоставлены сами себе и влиянию развращающей пропаганды. И народ обнаружил в полную силу все свои природные качества, по преимуществу негативные. Такой массовой эпидемии анти-патриотизма, самоуничижения, пораженчества, холуйского низкопоклонства перед Западом, зависти к западным народам, подражания всему западному, особенно — порокам, двурушничества и прямого предательства, какая началась после 1985 года, не допустил бы ни один европейский народ. Я не знаю ни одного другого народа в истории и на планете, который так покорно стерпел бы нечто подобное тому, что сделали с русским народом после 85-го года, и так усердно помогал бы врагам уничтожать себя. Так что же я после этого должен думать о своем народе?! На что рассчитывать?!

Субъективное и объективное

Ф: То, что ты написал о субъективных и объективных факторах, имеет силу и в отношении событий после 85-го года?

П: Конечно! Намерения реформаторов — одно, а что получилось на деле — другое. Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Ф: Думаешь, намерения у них были благими?

П: Чужая душа — потемки. Важно, что они заявляли публично. А публично они на первых порах не заявляли, что хотят разрушить коммунизм и установить капитализм. Возможно, у кого-то такие замыслы и были. Но эти люди их скрывали. Если бы они высказали их ранее, они не выбрались бы на высоты власти. То, что такие намерения появились и были высказаны публично, было незапланированным следствием перестройки, начатой с иными лозунгами. Люди вообще начинают в одних условиях и с целями, обусловленными этими условиями. А когда их цели в какой-то мере реализуются, условия меняются хотя бы уже в том, что появляются результаты этой реализации. Происходит переориентация внимания, целей, активности.

Ф: Какие факторы сейчас играют более важную роль — субъективные или объективные?

П: Тут не годится ни «или» и ни «и». Важно — каковы субъективные намерения активных творцов исторического процесса и каковы объективные условия их реализации. Наша русская трагедия состоит в том, что творцы нашей истории либо суть исполнители чужих намерений, либо шкурники и приспособленцы к обстоятельствам, либо мракобесы, кретины, авантюристы, отчаявшиеся. Субъективный фактор коммунистической революции олицетворяли Ленин и Сталин, а антикоммунистической контрреволюции — Горбачев и Ельцин. И тогда и теперь этот факт сыграл решающую роль. Но какую?!

В Москве посткоммунистической

В первый день Писатель решил навестить памятные и исторические места, начав с Красной площади. Философ предложил найти ему сопровождающего, но он отказался: такую встречу с Москвой надо пережить в одиночку. Он старательна подготовился к ней: тщательно выбрился, вымыл волосы, чтобы они были пушистее, отгладил брюки, надел выходной пиджак, надел галстук, что делал в исключительных случаях, начистил до блеска ботинки, что делал еще реже.

Философ решил поехать в деревню, кое-что отвезти жене и привезти овощи — они там намного дешевле. Как после Гражданской войны, подумал Писатель, глядя на Философа, выглядевшего как мешочник из далекого прошлого. Ветеран войны, человек с пятидесятилетним трудовым стажем, заслуженный профессор! Боже, и это — Россия конца 20 века, совершившая неслыханное историческое чудо!

Выйдя на улицу, Писатель внимательнее, чем накануне, осмотрелся вокруг. Жилой район, раньше считавшийся одним из самых благоустроенных в Москве, теперь производил впечатление мусорной свалки. Деревьев почти не осталось. Кое-где виднелись клочки грязной и замусоренной травы. Незасыпанные ямы. Битые бутылки. Обломки старой мебели. Какие-то заржавелые металлические предметы. Среди них валялась собака, по всей вероятности — мертвая. Неподалеку два забулдыги пили что-то прямо из горлышка бутылки. Торопливо передвигались озабоченные женщины с сумками. Именно передвигались — писатель не смог подобрать более подходящее название для способа передвижения москвичек: слегка сгорбившись, на полусогнутых конечностях, полубегом, расставив руки в стороны наподобие пингвинов. Весь двор был забит автомобилями самых различных марок, в основном — западных и даже японских. Такого раньше не было. Прогресс! Машины имели такой вид, что их нагромождение напомнило Писателю автомобильную свалку в Америке.