Русский Египет - [59]
— Но церковь находится на бульваре Саада Заглюля.
— Это одно и то же. Раньше он назывался бульваром Рамле. Церковь там существует с давних времен, потому что в этом доме было русское консульство. Последним консулом был Александр Михайлович Петров. Но и после его смерти там оформлялись все наши бумаги — кто рождался, кто умирал, кто выходил замуж. На верхнем этаже жила мадам Петухова. Это была крупная деятельная женщина, напоминавшая мне чем-то императрицу Екатерину. Мадам Петухова занималась распределением благотворительных фондов.
— А откуда брались эти фонды?
— Местная публика создала специальный комитет помощи русским беженцам. Среди эмигрантов было немало старых, больных, немощных людей. Им жилось труднее всех. Их жалели. По сути дела, мы были первыми беженцами. Это сейчас их — полмира! Палестинцы, курды, афганцы, суданцы… В фонд регулярно жертвовали деньги королевская семья, местная знать, иностранцы. Раз в году мы устраивали большой благотворительный бал. Здесь, в «Сесили», или в ресторане гостиницы «Виндзор». Все полученные средства шли на помощь престарелым, больным, детям.
— Была ли в Александрии русская школа?
— Да, но только летом. Учились все в иностранных школах. Я, например, окончила французский лицей. Там я и занималась русским языком — вместо арабского. Тогда учить арабский для иностранца считалось необязательным. Некоторые мои подруги учили его, а я в это время брала уроки русского. Учительницу звали Елена Александровна Горбенко. Дома мы говорили по-русски, я выучила азбуку, а с учительницей уже осваивала язык по-настоящему. Летом же всех русских детей собирали в особую школу. Преподавали там не только язык, но и географию, историю, литературу. Правда, детей было немного.
— Стало быть, арабского вы так и не выучили?
— Разговаривать умею, а читать и писать — нет.
— Татьяна Николаевна, а в повседневной жизни каким языком вы обычно пользуетесь?
— Чаще всего французским, иногда английским. К сожалению, после того как три года назад умерла мама, мой русский кончился. По-русски я теперь говорю только со своей собакой. Но зато говорю очень много. Мне приятно просто говорить по-русски. Знаете, моя лучшая подруга детства, Зоя Бобылева, она вышла замуж за русского по фамилии Иванов и уехала с ним в Париж, написала мне как-то такую, очень правильную, по-моему, вещь: «Таня, мы должны держаться друг друга, мы ведь подруги, однолетки, мы друг другу — корни». Никто из моих друзей-иностранцев не понимает меня так, как Зоя. Может, у нас, русских, душа какая-то другая? Так вот, теперь единственный, кто знает обо мне все, — это моя собака. И я ее обожаю.
— А какой она породы?
— Обычная дворняжка. Я подобрала ее на улице двенадцать лет назад. Отняла у мальчишек-арабчат, которые ее гоняли. Вы ведь знаете, египтяне не любят собак. Шел дождь, она была вся в грязи, такая несчастная. Я взяла ее домой, отмыла. И, знаете, получилась даже очень симпатичная собачка. С белыми лохмушками, как у пуделя.
— Словом, она — ваш лучший друг?
— Да. Я никогда не хотела иметь детей. В нашем мире, в нашем положении эмигрантов не было никакой уверенности в том, что мои дети вырастут счастливыми. А без этого рожать их не имело смысла. Мои мужья это понимали. Первый был грек, нынешний — итальянец. Гражданство я приняла итальянское.
— Нет ли у вас, Татьяна Николаевна, каких-либо родственников на родине?
— Была тетя, ее тоже звали Татьяна. О, это целая история. Во время Гражданской войны семья мамы жила в небольшом городке. Однажды ее сестра пошла в гости к подруге. В это время в город ворвались красные. Мама с родителями бежала, а тетя осталась. Сначала они переписывались, а в 1922 году сестра попросила маму больше не писать, потому что это может ей навредить. И целых полвека мы не знали, где она и что с ней. А потом она нашла нас сама через Международный Красный Крест. В то время тетя Таня жила в Одессе, одна. Она хотела приехать к нам в гости, но ей не разрешили. Сказали, раз одинокая и никто не может поручиться за то, что она вернется, нельзя. Я ходила к консулу, в посольство — ничего не вышло.
— Да уж, глупостей мы в свое время наделали немало, вроде этого правила с выездом!
Татьяна Николаевна не реагирует на невольно вырвавшуюся у меня горькую реплику.
— Потом хотели поехать в Одессу мама с папой. Им разрешили, но при условии, что они вернутся в Союз насовсем. Но они не хотели возвращаться насовсем. Они хотели только съездить в гости. Мама мечтала встретиться с сестрой спустя столько лет! Но они так и не увиделись.
— Да-а…
— Все, что удалось нам сделать для тети Тани, — так это посылать изредка подарки, теплые вещи. Но и это было трудно. Тетя Таня прожила очень несчастливую жизнь. Она похоронила четырех мужей… Детей у нее не было. Под старость осталась одна с пенсией в 40 рублей… Она тоже, как и мама, уже умерла.
Помолчали.
— Владимир Владимирович, вы хорошо знаете Ленинград? — спрашивает вдруг мадам Монти.
— Примерно как Александрию — больше по центру. А что такое?
— У меня есть одна фотография, — Татьяна Николаевна листает альбом, — там на обороте маминой рукой написано, что справа — дом, где одно время жила ее семья.
Книга доктора исторических наук В. В. Белякова основана на уникальных материалах, которые он почти тридцать лет собирал в странах Северной Африки и российских архивах, и восстанавливает неизвестные страницы Второй мировой войны. Читатели узнают о судьбах советских военнопленных, переброшенных в Африку для вспомогательных работ в тылу итало-немецких войск, об участии русских эмигрантов в борьбе с фашизмом на севере «черного континента», о репатриации освобожденных союзниками из плена в Италии красноармейцев на родину через Египет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
В разные времена из России в чешскую столицу приезжали купцы, монахи, ученые, писатели, путешественники, актеры. Кем были они, эти очень известные и совсем неизвестные русские? Многие чехи с гордостью называют среди знаменитостей, посетивших Злату Прагу, императора Петра I, полководца А. В. Суворова, композитора П. И. Чайковского. Однако история взаимоотношений русских и чехов берет начало еще в X веке и продолжается до сих пор. На сценах пражских театров с успехом ставятся спектакли русских авторов, чехи любят и читают русских классиков.
Кто первым из россиян ступил на жаркую африканскую землю? Кем были эти люди и что заставило многих из них покинуть родные места и навсегда поселиться на африканском континенте? Для кого-то поездка в Африку была делом обычным: артисты выезжали на гастроли, художники — на этюды, археологи — в экспедицию. Но после революции 1917 года в Африку не ездили, а бежали. Большинство попавших туда россиян было изгнано не только из России, но и из Европы. О русских африканцах, или африканских россиянах, многие из которых в разное время заслужили уважение и известность в принявшей их стране, пойдет речь в этой книге.
Существует мнение, что первые русские появились на Лазурном Берегу Франции «чуть раньше французов, но несколько позже римлян». Именно русские сделали ничем тогда не примечательную Ниццу «столицей» Французской Ривьеры, знаменитой на весь мир. Моде на все русское на Лазурном Берегу мы обязаны вдовствующей императрице Александре Федоровне, купившей здесь однажды поместье за нитку жемчуга.Русский дух до сих пор витает на знаменитой вилле «Казбек», на бульваре Александра III, в Православной церкви с двуглавыми орлами, куда по-прежнему спешат потомки эмигрантов, никогда не видевшие Россию, но говорящие на правильном русском языке.
По китайским меркам Харбин — город совсем молодой, ведь история его насчитывает чуть более ста лет. А связана она прежде всего с Россией. До сих пор здесь стоят храмы и жилые дома, здания школ, гимназий и больниц, построенные русскими архитекторами и инженерами на рубеже XIX–XX веков, до сих пор на улицах города можно услышать русскую речь…О жизни первых русских поселенцев, отстраивавших Китайско-Восточную железную дорогу и Харбин, о выдающихся русских эмигрантах, испивших горькую чашу лишений и невзгод, но сохранивших в сердце образ Родины, рассказывает книга известного историка Олега Гончаренко.