Русский Египет - [19]
Почему же выбор Бланта, которому доверился Мустафа Камиль, пал именно на Ротштейна? Дело в том, что к тому времени Федор Аронович завоевал у английской общественности репутацию человека социалистических взглядов, способного публициста, интернационалиста. Здесь надо, хотя бы вкратце, рассказать о том, как сложилась его судьба.
Ф. А. Ротштейн еще в юности встал на путь революционной деятельности. Сын аптекаря, он в полтавской гимназии примкнул к народовольцам и вскоре оказался под угрозой ареста. Выход был один — эмигрировать, и в 1891 году юный Ротштейн приехал в Англию. Видный советский дипломат И. М. Майский, посвятивший в своей книге «Воспоминания советского посла» Федору Ароновичу специальный раздел, отмечал, что Ротштейн отличался от основной массы русских эмигрантов в первую очередь тем, что быстро выучил язык и «был тесно связан с английской жизнью». В 1895 году он вступил в английскую Социал-демократическую федерацию, а шесть лет спустя — и в Российскую социал-демократическую рабочую партию. Ротштейн принимал активное участие в организации издания ленинской «Искры» в Лондоне и после второго съезда РСДРП примкнул к большевикам. В 1902–1903 годах он неоднократно встречался в английской столице с Лениным. Владимир Ильич и в дальнейшем поддерживал связи с Федором Ароновичем, высоко ценил его. В письме в редакцию газеты «Правда» от 19 июля 1912 года Ленин назвал Ротштейна известным марксистом. Кстати сказать, в первом номере «Правды», вышедшем 5 мая 1912 года, в списке ее постоянных сотрудников значится: «Ф. Ротштейн (Лондон)».
В 1901 году, когда на юге Африки Англия продолжала вести колониальную войну против буров — потомков белых колонистов, тогдашний лидер английской Социал-демократической федерации (СДФ) Гайдман предложил прекратить антивоенную борьбу. Ротштейн резко ответил ему в печати. В завязавшейся дискуссии выяснилось, что огромное большинство рядовых членов федерации поддерживает Ротштейна. Вскоре после этого Федор Аронович был избран членом исполкома СДФ и стал признанным лидером ее левого крыла. Замечу, что федерация публично осудила зверства англичан в отношении египетских крестьян из Деншавая.
Лондонский корреспондент каирской газеты — для русского большевика, как писал впоследствии его сын А. Ф. Ротштейн, «это было начало периода очень активной поддержки национально-освободительной борьбы египетского народа, который оставил у меня неизгладимое впечатление. Английское издание, которое вскоре начало ежедневно поступать в наш лом, отпечатанное на шероховатой бумаге слепым шрифтом, было первой иностранной газетой, с которой я познакомился. Как мне ныне кажется, разговор о газете, о талантливом лидере националистов Мустафе Камиль-паше заполнили почти три года нашей жизни».
В один из субботних дней я опять поехал в библиотеку «Дар аль-кутуб», чтобы посмотреть, о чем сообщал из Лондона в «Иджипшн стандарт» Ф. А. Ротштейн. Бережно раскрыл подшивку. Подзаголовок гласил: «Ежедневная национальная газета». В углу слева — девиз: «Египет — для египтян». Заметки под рубрикой «От нашего собственного корреспондента в Лондоне» присутствовали практически в каждом номере. Их автор дискутировал с теми, кто считал, что Египет не дорос до независимости. «К счастью, Египет не есть, не был и не будет в такой ситуации, как Индия, — утверждал Ротштейн в номере от 26 марта 1907 года, — и британские государственные деятели, будь то империалисты-консерваторы или империалисты-либералы, не являются единственными вершителями его судеб». Много сообщений — о росте симпатий общественности Англии к национальным устремлениям египтян. «До Деншавая английская публика была совершенно равнодушна к тому, что происходит в Египте, — отмечалось в корреспонденции, опубликованной 8 марта. — В настоящий момент в Англии возрождается значительный интерес к египетскому вопросу благодаря энергичным усилиям старых и новых противников империалистической экспансии». Возвращаясь 11 апреля к «Деншавайскому делу», Ротштейн назвал реакцию на него официального Лондона «отражением империалистической морали».
То, что Ф. А. Ротштейн был корреспондентом «Иджипшн стандарт», мне удалось выяснить довольно легко. Но вот был ли он какое-то время еще и редактором этой газеты? То есть жил в Египте, работал рука об руку с Мустафой Камилем? На этот счет у меня сразу же возникли сомнения. Смущал прежде всего тот факт, что ни его сын, ни И. М. Майский ничего об этом не писали, хотя и упоминали о корреспондентской работе Федора Ароновича.
Я продолжал поиски. В одной из советских газет меня привлекло сообщение о том, что личные бумаги Ф. А. Ротштейна хранятся в архиве Академии Наук СССР. Сделал туда запрос. Ответ был таков: ни одного документа, подтверждающего, что Ротштейн бывал в Египте, в его бумагах нет.
Впрочем, Федор Аронович вернулся на родину не совсем обычным путем. Летом 1920 года он был назначен членом советской делегации во главе с Л. Б. Красиным, которая вела торговые переговоры в Англии. Спустя некоторое время появилась необходимость съездить в Москву, чтобы проинформировать правительство о ходе переговоров и ситуации в стране. Ротштейн после 29-летнего отсутствия приехал в Россию, но скоро узнал, что дорога назад ему закрыта: английский министр иностранных дел лорд Керзон дал строжайшее указание не выдавать въездной визы. Так что практически все лондонские архивы Ротштейна остались в Англии. Иными словами, ответ из архива Академии Наук, вероятно, и не мог быть другим.
