Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - [52]

Князь Андрей Курбский, полемизируя с венценосным тираном, напоминал ему о Страшном суде, а люди того времени были искренне убеждены, что царь их, данный Богом, не просто кровопийца, а сам Антихрист. События в личной жизни царя тоже способствовали формированию такого сатанинского образа – его беспрецедентное количество жен, его шатания от пиров со смертоубийствами до хождения на богомолье, когда он буквально полз к святым иконам и заливался слезами, ранние смерти почти всех его детей и нездоровая наследственность выживших. Поэтому, когда в 1581 году, славном победой крепости Псков над войском польского короля Стефана Батория, умер наследник Иван Иванович, которого, и так недужившего, ударил в ярости отец, все сразу поверили, что именно Иван сына по злобе и сгубил. Единственного, между прочим, наследника, хоть и жестокого не меньше отца, но способного к управлению государством.

С наследниками мужского пола у царя было плохо. Брат Ивана Ивановича Федор, по старшинству второй, был, как писали современники, «скорбен главой», то есть к самостоятельному правлению непригоден. В 1575 году Иван женил Федора на Ирине Годуновой, племяннице постельничего Дмитрия Ивановича и сестре будущего царя Бориса, но детей от брака не было, и царь даже подумывал постричь «неплодную Ирину» в монастырь, а сына женить повторно, но не успел – умер.

Иван отлично понимал, что наследников у него нет (бездетный и не вполне полноценный Федор – не в счет). За два года до смерти он снова женился. Последняя его жена (седьмая по счету), Мария Нагая, считавшаяся по церковным установлениям незаконной (как и все жены после четвертой), которую царь сразу же невзлюбил, родила ему, уже незадолго до его смерти, царевича Дмитрия. На одного этого царевича и была надежда – что род не прервется. Но для этого нужно было обойти закон: ребенок от восьмой жены считался хотя и сыном царя, но незаконнорожденным. Учитывая отношение Ивана к Марии, можно сделать вывод: царевича Иван считал негодным плодом от негодного древа.

В 1584 году Иван умер – не то от неизлечимой болезни, не то от дурного лечения, не то от яда. Избежавшие смерти подданные ставили свечки за упокой души и благодарили Бога за проявленное понимание. Страна была совершенно разорена затяжной Ливонской войной (мир подписан за год до смерти Ивана) и опричниной, лучшие семейства изничтожены, их земли розданы служилому люду. Но смерть царя, казалось, остановила череду злодейств. Все надеялись, что новый царь, пусть и не совсем дееспособный, будет при умелом руководстве правителем более гуманным. Однако настали еще более тяжелые времена.

Эсхатологические предвестия Смуты

После смерти Ивана на престол взошел его сын Федор с женой Ириной, и, поскольку сам Федор не мог и не желал заниматься государственными делами, большой вес при его дворе приобрел брат царицы Борис Годунов. Тогда Борис был молодой человек, тридцати двух лет, но еще при Иване он начал делать карьеру – удачно женился на дочери царского любимца Малюты Скуратова, получил звание боярина, а в последний год жизни царя оказался в кругу наиболее приближенных к трону. В то же время в боярский совет при Федоре Ивановиче Борис не входил, там между собой дрались за первенство князья Мстиславские, Шуйские, Романовы, Бельские. Но игнорировать брата царицы этот совет уже никак не мог. А Годунов использовал тлевшую среди этих людей вражду и предоставил им полную возможность устранять друг друга.

Сначала пал всесильный Бельский, которого обвинили в измене и сослали, потом умер от старости Юрьев (Романов), был пострижен в монахи Мстиславский, и, наконец, попал в опалу Шуйский. Всего год потребовался Борису Годунову, чтобы стать фактически правителем Московской Руси. В биографии Бориса имелась одна важная деталь: он был слишком молод, чтобы участвовать в кошмарах опричнины, напротив, его имя появляется в русской истории только в 1571 году, когда опричнина была отменена. И хотя он был приближен к ИвануАнтихристу больше десяти лет, пик кошмара к тому времени был уже пройден. И правление Бориса при сыне Антихриста, точнее, вместо него, не вызывало в народе отторжения. Напротив, оно считалось разумным и взвешенным. Однако близилась страшная для христиан того времени дата – 1600 год. Конец света.

Предыдущий конец света в русских землях ожидали в 7000 году от Сотворения мира, то есть в 1492 году по европейскому летоисчислению. Уверенность, что он наступит, была настолько сильной не только в простом народе, но и в среде духовенства, что на следующий за семитысячным год пасхалии, по которым определялись все «плавающие» церковные праздники, даже не стали рассчитывать. В 1492 году, однако, ничего страшного не случилось. Иван Третий ввязался в войну с Литвой, нашли серебряное месторождение на Цыльме, заложили Иван-город. Народ поволновался и успокоился. Правда, апокалиптические ожидания того года сказались в следующим за ним: в 1493 году наступил голод. Вполне понятное, заметим, следствие, если в 1492 году не пахали и не сеяли, а ожидали, что на землю сойдет Иисус и въедет на осляти в Москву через Спасские ворота.