Русский бог - [11]

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Рассуждают. Вот они какие, рассуждают. Уедешь, а мать? На Юрку-вредителя оставишь?

ЮРКА Ну ты! Получишь за вредителя! А ты за кабачки. Расскажи своему африканцу, что русский мужик по пьяни вытворяет.

ЭНДРЮ А то я не знаю. Только это и умеете.

ФЕДОРОВНА Дурь безграничная, — такого наворотит!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ У них в Италии все трезвенники. А если кто пьяный, — к нему сразу полисмен с винтовкой. (Указывает на Эндрю.) Вот он, скажем, пьяный, сидит в Колизее, а я полисмен. Я к нему подхожу: «Здравия желаю, товарищ алкоголик!»

ЭНДРЮ Салют менту.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Что вы изволили пить?

ЭНДРЮ Грейпфрутовый сок.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Соблаговолите дыхнуть.

Эндрю вынимает из кармана пачку долларов и протягивает ее Даниилу Павловичу.

Зачем вы лжете, дон Хуан Карлос? Вы пили не сок, вы пили фанту. И уходит. Цивилизация.

НИНКА Чтой-то? Доллары?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Нет, это беляши с картохой.

ФЕДОРОВНА Дайте хоть глянуть. Ни в жизни не видела.

ЭНДРЮ Пожалуйста. Джули, дай им подержать.

ЮЛЯ (Берет пачку.) Зелененькие вы мои. Они мне, господа, как дети. Люблю их, маленьких.

ЭНДРЮ (Шутит.) Учитесь. Вдруг пригодится. Молодец, детка.

ЮЛЯ Мама, вообще-то это тебе… Наш с Эндрю подарок.

Все по очереди рассматривают доллары, Мария Ивановна недоуменно вертит пачку в руках, кладет на стол. Пауза. Вдруг раздаются всхлипывания Нинки.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ты чего хлюпаешь?

НИНКА Черт вас всех побери! Ну нету в России красивой жизни, нету! Сидим в этой яме и таращимся, как люди живут!

ФЕДОРОВНА Завидует. Чему завидовать? В какое место тебе эти доллары?

НИНКА Пропади все пропадом! Я тоже хочу в рестораны, чтоб мужики!.. Вы спросите, мне хоть раз цветы кто дарил? Баба я или нет в конце-то концов? Мне кто про глаза говорил?!

ФЕДОРОВНА Успокойся ты, горемычная, есть глаза и ладно, радуйся.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Нинк! Не плачь! У тебя глаза, как у кота, зеленые! Юрк! Будь мужиком, скажи ей про глаза.

ЮРКА А что глаза, эка невидаль. Бесстыжие у нее глаза. Все только и пялится, как другие живут.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, брат, не поймешь их. Сколько я Марие Ивановне серенад напел, — не пошла за меня.

МАРИЯ ИВАНОВНА Куда за такого лопоухого? Не обижайся, Даниил Павлович.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я и то не обижаюсь. Россия — это вам не Италия. Россия горькая, одна земля в ней, а чтоб про глаза — это нет.

НИНКА Ненавижу!

ФЕДОРОВНА Нинк! Полно, будет. Тебе уж и про глаза сказали. Полно, уймись.

НИНКА Что мне глаза? Что я этими глазами видела? Грязь кругом, приходят с бутылкой и давай в жилетку плакаться, какая жизнь собачья, будто я сама не знаю. Меня и невинности под этим делом лишали, и аборт делали, что я, дешевка? Теперь приходят, ставят, будто так и полагается. Пол-литра — красная цена! И все! Все! Все!

ЭНДРЮ Некоторые девчонки в Москве на этом целую карьеру делают, да, детка?

ЮЛЯ Да… Мы как-то ехали с Эндрю, сняли девочку, она нам такого порассказала… (Задумалась.) Бежать отсюда нужно, бежать.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, здесь житья нет, это да. Конец света.

НИНКА Есть жизнь, найду я, все равно найду! Уеду я, не знаю куда, а уеду! Найду, найду! Слышите! И рестораны, и розы, и мерседесы!

ЭНДРЮ Только истерик тут не хватало.

НИНКА А вы сидите в России, войте! Войте и завидуйте!

МАРИЧ ИВАНОВНА Да хватит вам. Накинулись на Россию… И ты, Нинка, успокойся.

НИНКА Я сказку хочу, сказку, сказку!!!

СОСЕДКА Хочешь сказку, придумай ее сама и живи в ней.

НИНКА А что себе врать, зачем самой себе врать?! Живу, мол, хорошо, лучше некуда, кругом красота писанная! Я не знаю, куда и бежать от красоты этой! Как на все глаза закрыть, как?!

ФЕДОРОАВНА За бутылку лучше ложиться?

НИНКА А мне другое предлагали? Мне предлагали?! Мне любовь говорили? А мне уж лучше так, чем прикидываться «ах, любовь, ах, воздух, ах, земля!» Несчастные вы все, только сами себе признаться не хотите, одним враньем живете и утешаетесь! Сказочные люди! Сказочные!!

СОСЕДКА Бывает, врешь себе, врешь, а осмотришься, — ничего кругом нету. Поплачь, ничего. Все плачут, и ты поплачь.

ФЕДОРОВНА Да кто ж об этом говорит, Нинка? Пусть так, зачем говорить? Есть и есть, все равно идти некуда, смириться надо. (сквозь слезы) Что говорить-то, что? Я вот что, жалуюсь? Живу себе и живу. Детей нет, мужа давно схоронила, сестра далеко… а ничего, живу…

НИНКА Пусть пропадет все, пропадет! Ненавижу!..

ЮРКА (Уткнулся в стол, с отчаянием.) Ненавижу.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ты-то что, дурень, ненавидишь?

ЮРКА Жизнь. Такую. Всю эту малину, смородину, эти грядки, этих баб ненасытных, этот дом, колодец, эту землю. Взорвал бы все к черту! Растоптал бы! (Хватает со стола бутылку и с размаху кидает на грядки.)

Раздался взрыв.

НИНКА. Что это?…

ФЕДОРОВНА. Опять взорвали что-то…

НИНКА. Да кто же у нас-то взорвет?…

ЮРКА. Так это я, что ли?… Я это взорвал?…

ФЕДОРОВНА. Как же?… Бутылка-то пустая была…

ЮРКА. Пустая….

МАРИЯ ИВАНОВНА (У нее перехватило дыхание, полушепот-полукрик.) Что ты делаешь, Юрка?! Что ты делаешь, Юрка!! Что ты делаешь, Юрка!!! (Встает из-за стола, пошатываясь, идет, опускается на колени, потом ложится на землю.) Ты на душу, на душу ей наступил! (Плачет.) Я бы все свое тепло, сколько у меня есть, ей отдала… я бы ее согрела, если б могла, вы за что на нее руку поднимаете, за то, что она вам жизнь дает, за что?! За то, что на ней доллары не растут, за что?.. Д вы разве еще только не молитесь на них! Ну повесьте их в церковь вместо иконы, доллары свои, повесьте!.. Что, Юлька, съездила, насмотрелась красивой жизни? Теперь все свое пнуть можно, предать, отвернуться? Теперь своего стыдиться нужно, так? А то, что она тебя на ноги подняла, — это в сторону, это забыть?