Русский батальон: Война на окраине Империи - [118]
У Пинаара проявился интерес.
— А имперское правительство согласится, хотел бы я спросить?
— Как правильно выразился ваш доктор Бейерс, к тому моменту, когда имперское правительство родит ответ, каша уже действительно остынет.
Пинаар проворчал:
— Что там Бейерс теперь говорит?
— Сейчас не он. Кто-то из компании Шееперса, марионетки этого Шу, выступает правдивым свидетелем событий. Заловили какого-то простачка, вот он сейчас и спасает шкуру.
А Бейерс называл людей по имени и говорил, чтобы один покаялся, что другой инфицирован, а третьему надо прийти домой. Некоторые прислушивались. Что касается комитетов общественной безопасности, то он призвал к их роспуску. Многие из тех, кто не состоял в ополчении, как и некоторые состоявшие, с радостью узнали бы об их роспуске. Многие теперь займутся выяснением старых счетов. Пинаар мрачно заметил:
— Шееперс только что объявил, что слушать эту передачу — преступление, за которое следует отправлять под военный трибунал.
— Я вот все никак не пойму, с чего это вы выбрали его своим оловянным божком? Полпланеты сейчас слушает. — Мигер ткнул пальцем в сторону расположения лагерей. — Неужели человек думает, что если он запрещает, то и слушать никто не будет?
— Я больше не знаю, что думает этот человек. Стоит всей этой братии собраться да начать восхвалять друг друга, как здравый смысл тут же улетучивается в трубу, — ответил Пинаар.
Пинаар имел тяжелый разговор с Шееперсом утром, при солнце, до дождя. Шееперс был окружен своей свитой. Изолированный от происходящих на планете несчастий и вообще от всего, он пытался оказать влияние на Пинаара.
— Вы же последним выбрались из Кругерсдорпа! — громко воскликнул Шееперс, как будто в этом факте было что-то героическое и Кругерсдорп был чем-то большим, чем кровавое фиаско.
Пинаар тогда только посмотрел на героические физиономии облепивших генералиссимуса приспешников, потом на пораженные артритом колени и хилые ноги вождя. Если спасение Пинаара из Кругерсдорпа и казалось чудом, то выход Шееперса из Эландслаагте был дорого куплен.
«У меня больше нет коня, — сказал он тогда, и это было правдой. — А сам я не могу бегать так же быстро, как в молодые годы».
Бедный Коос Гидеон дышал тяжело, как лягушка. А дурной и опасный Стридом шипел, словно змея. Пинаар подумал, что, если дьявол придет в день Страшного Суда, чтобы взять свое, Шееперс выступит с восторженной приветственной речью.
Пинаар вспомнил все это и болезненно улыбнулся.
— Откуда у них здравый смысл! — повторил он Мигеру, который весьма снисходительно относился к непонятному бормотанию старика.
— Не мешало бы вбить в них этот здравый смысл, — ответил Мигер. — Скоро этот ваш Бейерс зачитает еще имена. Имперцы ведут регистрацию захоронений, и цифры отрезвляют. Грубо говоря, соотношение — двадцать к одному. Это здорово понижает дух. А тут еще поветрие, которым мы инфицированы. Пситтакоз — так это назвал Бейерс. Жуткая штука. Ваш маленький оловянный божок подумал, что мы будем с этим делать? — Мигер приятно улыбнулся. — А знаете, Хендрик, до сих пор мне никогда не приходилось видеть, чтобы войну останавливали по телевизору.
Пинаар продолжал смотреть в бесконечность.
— Не мели ерунды, — проворчал он.
Мигер усмехнулся. Голос его прозвучал игриво, но слова были до жути серьезными:
— Все кончено, Хендрик. И теперь те, кто поглупее, чувствуют растерянность, а остальные из нас начинают думать о себе. Может быть, это моя личная повышенная чувствительность, Хендрик, но я очень не люблю, когда меня употребляют. А это факт, что кое-кем из нас попользовались самым бессовестным образом, и это особенно неприятно.
Пинаар не ответил, и Мигер в какой-то миг подумал, что он его и не слышал. Тогда, поменяв тему, он сказал:
— Вы сегодня утром так задержались с прибытием, что я начал думать, будто с вами приключилась неприятность.
Чуть не приключилась, подумал Пинаар. Самолет имперцев накрыл их и превратил передний грузовик в пылающий факел. У Пинаара были ожоги на руках и лице.
— Я остановился в сельском доме, чтобы позвонить своей внучке, — пояснил он.
— С моей точки зрения, это нарушение правил конспирации и безопасности. Разве Гидеона Кооса это не могло обеспокоить?
— Вы не знаете и половины всего, Даниэл, — сухо ответил Пинаар.
— Так. А она что сказала?
— У нее было свое мнение. Она хотела узнать, не свихнулся ли я.
— Ну и что вы ей сказали? — полюбопытствовал Мигер.
— Когда я узнал, что она сделала, то задал ей аналогичный вопрос. — Пинаар покачал пальцем. — Спокойно, Даниэл. Мне надо подумать.
Он поплотней завернулся, чтобы защититься от дождя, и ушел в раздумья — раздумья солдата и мужчины.
Это была очень умная проделка имперцев — выпустить против них всадника на бледно-зеленой лошади. Пинаар знал его имя — Смерть. С помощью вручную изготовленных тифа, холеры, тифоидов, дизентерии он менял ход тысяч кампаний и по своей прихоти свергал династии. Ему была дана власть над всей Землей.
Мысли путались, обгоняли друг друга. Пинаар не считал себя человеком, любящим копаться в себе, но старый солдат знал, что он беспощаден к себе так же, как и к другим.
Война на окраине империи разгорается. Но теперь Антону Верещагину противостоят не бунтовщики, а регулярная армия метрополии. Тем не менее полковник силами своего батальона разгромил экспедиционный корпус японцев и более того – нанес удар по самому Токио.
Убийство, попытка контрабанды, ничем не спровоцированная атака инопланетян — что еще нужно, чтобы окончательно разорить экипаж космического торговца? Тем не менее корабль вырвался из полосы неудач — и сделали это Кен Маккей, отставной офицер Космофлота, и Катарина — очаровательная молодая вампирша, а но совместительству агент Космополиции.
Аристарх Колошин, человек про которого с чистой совестью можно сказать, что он человек-недоразумение. За чтобы он не взялся, обязательно разобьет, сломает или испортит. А в девяноста девяти случаях еще и сам покалечится. И он даже предположить не мог, что существует профессия, где именно такие характеристики являются приоритетом для работодателя.
Прошло двадцать лет, как глобальная война уничтожила страны. Химическое и биологическое оружие вкупе с радиацией до неузнаваемости изменили природу. Агонизирующая планета порождает сотни неизвестных до нынешнего времени видов тварей. Глобальный голод и эпидемии выкосили большую часть переживших Армагеддон. Оставшиеся разделились на группировки и ведут бесконечные войны за «чистые» земли и крохи ресурсов, похоронив надежду вырваться за пределы Периметра — пояса из непроходимых Больных земель радиоактивным кольцом окруживших территорию.
После кровавой расправы Империи над джедаями один джедай продолжает вести борьбу за тех, кто не может сражаться — не зная, что скоро ему предстоит битва с самим Повелителем Тьмы. Во всей галактике пойманный джедай — это мертвый джедай, даже в самых отвратительных подземных трущобах Корусанта, где рыцарь-джедай Джакс Паван защищает слабых при помощи пронырливого репортера Дена Дхура и шутника-дроида И-5ИК. Но в то же время Джакс ломает голову и над другой проблемой: как раскрыть тайну смерти отца и своего собственного прошлого? Хотя Джакс убежден, что И-5ИК знает ответы на некоторые из этих вопросов, он не может себе представить, что шокирующая правда вынудит его стать одним из главных участников покушения на Императора Палпатина.
Данный рассказ повествует о дне из жизни девушки, по имени Альбиз. Она является псиоником и ее способности проявились в раннем детстве. Младшую сестру Альбиз, похитили и она проникает на секретную базу-лабораторию чтобы спасти сестренку.
Наступательная операция Германии проломила Кольский фронт и отрезала армию союзников на промороженных насквозь пустошах заполярья. Даже само выживание требует немалых усилий, но его усугубляет суровая война за ключевые позиции региона, требующая от схлестнувшихся армий невозможного. В отчаянной попытке нарушить шаткое равновесие, германский флот отправляется на перехват конвоев, поддерживающих жизнь и боеспособность Кольского полуострова. В ледяном аду северной Атлантики начинается эпическое морское сражение. Увлечённые круговоротом событий американский флотский экипаж сверхтяжёлой железнодорожной батареи, русские железнодорожники и суровые лыжники-сибиряки вынуждены пойти на отчаянные усилия по спасению железнодорожной батареи от наступления противника.