Русский Амаду, или Русско-бразильские литературные связи - [55]
Пожалуй, больше всего не повезло герою по имени Querido-de-Deus, давно известному русскому читателю по "Мертвому морю" и "Старым морякам" как Божий Любимчик. Стопроцентный, между прочим, бразилец превратился у Богдановского в "Капитанах песка" в славянина Богумила, а в "Лавке чудес" - в Боголюба. А когда в той же "Лавке чудес" я увидела имена Шелкоус и Кудряш, то подумала, что наборщики перепутали книгу бразильского автора с "Грозой" Островского. "Лавку чудес" невозможно читать уже потому только, что взгляд застревает на имени главного героя - Аршанжо, как его называет Александр Богдановский вместо Арканжо. Конечно "ch" в португальском произносится как "ш", но не в словах же греческого происхождения!
С такой же легкостью А.Богдановский расправляется с вполне реальными людьми, историческими личностями. В "Каботажном плаваньи", например, он указал 1986 год как дату смерти Луиса Карлоса Престеса ( С.48), хотя тогда лидер бразильских коммунистов был не только жив, но и неплохо, для своего возраста, себя чувствовал.
Не лучше обстоят дела и с географическими названиями. А. Богдановский упорно называет байянскую улицу Гантуа
(Gantois) Гантоис, но слово - то это французское, и байянцы произносят его так, как это делал тот самый житель Гента. Уж Александр Богдановский мог бы это знать, как-никак французский - его второй язык. Да и французский знать вовсе не обязательно. Если бы Богдановский действительно любил Амаду, он был бы знаком с творчеством его друга Доривала Каимми (Богдановский именует его в "Каботажном плаваньи" Кайми), который в "Хвалебной песне в честь Матери Минининьи" очень четко произносит: "Минининья ду Гантуа
". Это "Гантоис" переходит из книги в книгу, и Тереза Батиста в переводе Лилианы Бреверн начинается так: "Последний раз я видел Терезу Батисту в феврале этого года на террейро, где праздновалось пятидесятилетие Матери Святого Менининьи до Гантоис" (91, С.5).
Сколько ж можно?! Хотя бы элементарные вещи нужно проверять. О чем говорят все эти примеры? - О том, что переводчик не уважает не только автора, но и читателя. Его не волнует, что кто-то заметит все эти ляпы и несообразности. Уж сколько раз переиздавались "Капитаны песка" и все с теми же "бараньими рожками" и "температурой 37 градусов". Да и зачем работать над текстом, мучаться? - Пипл и так все схавает. И этот переводчик еще жалуется, что его не пускали в "Иностранную литературу". Не пускал его Юрий Владимирович Дашкевич, который кое-что понимал и в творчестве Жоржи Амаду, и в переводе. Александра Богдановского он иначе как "холодный сапожник" не называл. И лучше бы Богдановский исправил свои собственные ошибки, а не искал соринки в чужом глазу. Но только дело в том, что даже если Александр Богдановский и Лилиана Бреверн исправят все фактические ошибки, лучше их переводы от этого не станут, потому что Жоржи Амаду так не писал. Вместо изящного, ироничного, изысканного стиля Амаду эти переводчики предъявляют нам стиль безликий и бесцветный, который может принадлежать любому автору и никому конкретно. Они, как говорил Корней Чуковский, "напяливают на автора самодельную маску и эту маску выдают за живое лицо". Прочтите, например, отрывок из "Капитанов песка" в переводе А.Богдановского, в котором фактических ошибок нет:
"Раньше море было совсем рядом. Волны, подсвеченные желтоватым сиянием луны, ласково плескались у подножья пакгауза, прокатывались под причалом - как раз в том месте, где спят сейчас дети. Отсюда уходили в плаванье тяжело нагруженные суда - пускались в нелегкий путь по опасным морским дорогам огромные разноцветные корабли. Сюда, к этому причалу, теперь уже изъеденному соленой водой, приставали они, чтобы доверху набить трюмы. Тогда перед пакгаузом простирался таинственный и необозримый океан, и ночь, спускавшаяся на пакгауз, была темно-зеленой, почти черной, под цвет ночного моря.
А теперь ночь стала белесой, и перед пакгаузом раскинулись пески гавани. Под причалом не шумят волны: песок, завладевший пространством, медленно, но неуклонно надвигался на пакгауз, и не подходят больше к причалу парусники, не становятся под погрузку. Не видно мускулистых негров-грузчиков, напоминающих времена рабовладения. Не поет на причале, тоскуя по родным местам, чужестранный моряк. Белесые пески простираются перед пакгаузом, который никогда уж больше не заполнится мешками, кулями, ящиками. Одиноко чернеет он среди белизны песков" (64,Т.1, С.279).
А вот как это звучит на самом деле:
"Когда-то здесь было море. Волны то с грохотом разбивались, то нежно лизали огромные черные камни в фундаменте здания. Под причалом, там, где раньше плескалось море, спят дети, залитые желтым светом луны. К этой изъеденной морем и ветром дощатой пристани причаливали раньше бесчисленные парусники, порой огромные, каких-то немыслимых расцветок, чтобы заполнить свои трюмы. И отсюда уходили они, тяжело груженые, навстречу опасности морских дорог.
Тогда перед складом простиралась таинственная гладь океана, и ночи здесь были темно-темно зеленые, почти черные, того загадочного цвета, каким бывает море после захода солнца.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.