Русские в Латинской Америке - [44]

«…но это все так, а по душе они перуанцы-католики. Научил любить их Родину и честно служить ей, но я, хоть и принял перуанское подданство, перуанцем не сделался. Много меня заставили страдать за то, что я русский: сперва преследовали как коммуниста, а во время войны — как монархиста-германофила. Хотел бы умереть в Чили — там есть русское кладбище, но где бы меня ни закопали, душа моя, раньше, чем попасть на Суд Божий, полетит по русскому небу от края до края, от Иркутска, где я родился, до Умани — родины моих родителей и дальше через Армавир в Новороссийск, откуда навсегда покинул я мою Родину в туманный день 13 января 1920 года».

Отметим, что в 1929 году вместе с генералом И. Д. Павличенко в Перу высадилась целая группа кубанских казаков. Перуанское правительство выделило им 15 000 кв. км в восточных предгорьях Анд для обустройства казачьей земледельческой колонии (всего туда планировалось переселить две тысячи казаков).

Казаки прибыли в Перу со своим священником, врачом и педагогическим персоналом. Удивленный дисциплиной и сплоченностью казаков, президент Перу Аугусто Легия-и-Сольседо объявил, что все средства, ассигнуемые на эмигрантов, будут выделены одним лишь казакам. Более того, узнав, что в Европе находится до 30 000 казаков, перуанское правительство приняло решение о выделении на казачьи семьи по 30 га земли, а одиноким казакам — по 10 га. При этом была обещана помощь на переезд, постройку дома, приобретение скота и сельхозинвентаря при условии поэтапного погашения выделенных денег сельскохозяйственной продукцией.

Нетрудно себе представить, с каким энтузиазмом казаки ухватилась за такую перспективу: уехать за океан, в тропики, где круглый год лето… Понятно, что не только молодежь увлеклась этой идеей и приняла участие в ее реализации. Среди людей, купившихся на щедрые обещания, можно упомянуть полковника Леонида Павловича Овсиевского и полковника фон Мекка (его вдова до сих пор живет в столице Перу).

Короче говоря, многие поехали в эту малоизвестную в России страну. Разговоры временно прекратились, а потом до того же Белграда стали доходить письма из Перу. Первая информация была тревожной. В то время в Белграде выходил юмористический журнал «Бух», так вот в нем тут же появились злорадные заметки о том, что ехали казаки, чтобы «сесть на землю», а оказалось, что сидеть пришлось на колючих кактусах.

К сожалению, как это часто бывает, планы оказались далеки от реальности: тяжелые условия жизни и смена правящего режима в Перу (президент Аугусто Легия-и-Сольседо оставался у власти до 1930 года, а потом он был смещен со своего поста и заключен в тюрьму после военного переворота во главе с полковником Луисом Санчесом Серро, который оставался у власти до 1933 г.) очень скоро вытолкнули почти всех казаков в другие страны. Недаром казаки генерала Павличенко распевали модифицированную казачью песню:

Эх, Перу, ты наша каторга,

Заграничная тюрьма.

На твоих лесах тропических

Дух казачий умирал…

Появились возвращенцы. Одним из первых был полковник Л. П. Овсиевский, вернувшийся в Сербию. Но вернувшиеся очень мало рассказывали о том, что им пришлось пережить в далеком Перу. В основном информация сводилась к следующему: отвезли в девственный поросший густым лесом район, показали землю, которую нужно обрабатывать, но ни жилья, ни сельскохозяйственных машин не предоставили. Как в таких условиях обустраивать казачью земледельческую колонию?

А еще через некоторое время память об уехавших в Перу русских людях поросла травой забвения.

Именно так получилось, что русских в Перу всегда было немного, даже после исхода из послевоенной Европы в Латинскую Америку значительной части эмигрантов второй волны. И все же они сумели построить на одной из больших улиц Лимы Свято-Троицкую церковь, до сих пор являющуюся единственным православным храмом в Перу, одной из достопримечательностей перуанской столицы.

Руководил строительством и сбором средств князь А. Н. Чегодаев. Церковь была освящена 16 октября 1955 года епископом РПЦЗ Леонтием Чилийским и Перуанским. С первого дня и вплоть до своей кончины службы вел глубоко почитаемый всеми прихожанами русский священник отец Серафим Фетисов (1908–1998).

* * *

Самое прямое отношение к Латинской Америке, к Аргентине, имеет Николай Николаевич Краснов (1918–1959), внучатый племянник атамана Войска Донского Петра Николаевича Краснова, в 1919 году эмигрировавшего в Германию, сотрудничавшего с немцами, возглавлявшего Главное казачье управление (оно занималось формированием казачьих частей для борьбы против СССР) и казненного советскими властями в 1947 году.

Н. Н. Краснов родился в 1918 году в Москве в семье полковника Генерального штаба Николая Николаевича Краснова и Веры Александровны (урожденной Плетневой). Жизнь Н. Н. Краснова началась с трагедии: его дед, профессор Плетнев, был арестован московской ЧК вскоре после его рождения, а потом расстрелян. После этого Красновы пробрались на юг России и Николай Николаевич (старший) воевал в Белой армии. В 1919 году Н. Н. Краснов (младший) был вывезен родителями в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. Там он окончил юнкерское училище, служил офицером в королевской армии, состоял членом антикоммунистической организации «Збор». После нападения фашистской Германии на Югославию Н. Н. Краснов принимал участие в боях с немцами, попал в плен. Освободившись из плена, он добровольно, дабы способствовать избавлению России от коммунизма, вступил в немецкую армию и добился направления на Восточный фронт, где воевал в составе элитной дивизии «Бранденбург». При организации Русского охранного корпуса генерала Б. А. Штейфона на Балканах Н. Н. Краснов вступил в его ряды.