Русские толкования - [2]

Шрифт
Интервал

толкования не требует. Даже ребенок не спросит о его значении и даже толковый словарь вряд ли скажет, что значит говорить, в совершенном виде сказать, всего лишь вводящее прямую речь. Толкуемое слово — чье значение называешь или можешь назвать — значимо; незначимое слово нетолкуемо. Сказал значит сказал, вот ответ.

Знак и загадка. Или пусть сказал тоже значимое слово, знак, но тогда возможный знак, а не действительный. Его значимость еще нужно осуществить. Сказал у нас еще ничего не значит — кроме самого себя, выражаясь фигурально, то есть совсем ничего. Первый ответ усиленно отрицает значимость слишком привычного слова, которую молчаливо предполагает отправной вопрос. Это отказ от такой постановки вопроса и потому отказ от толкования: чтобы ответить на вопрос о значении, нужно им задаться, только он сделает знак знаком. Слово по-настоящему значимо, пока мы настойчиво спрашиваем, что значит это слово. До вопроса и после верного ответа нет действительного знака, нет загадки. «Когда меня не знают, то бываю нечто, а как скоро узнают, то перестаю быть тем, чем была» (Заг., 5216) — так определяет себя загадка, образцовый знак. А пословица говорит: Загадка, разгадка, да семь верст правды (ПРН, с. 972). О загадке см. А. Гербстман, Звук. заг. («отгадочная звукопись» в загадках, ср. анаграммы по Соссюру); Вед. заг. Т. Елизаренковой и В. Топорова и его же Анагр. заг., Набл. заг.

«Чужое: мое сокровище!» Значимо то, о чем говорят, но чтобы толковать о чем-то общезначимом, нам нужно его имя, а безымянное сказал и подобные слова языка приходится упоминать употребляя («автонимное употребление»); другое дело вся сказка целиком, она называется Лисичка-сестричка и волк (кстати, эта сказка послужила Ю. Мартемьянову материалом для его Зам. сит.). Свое, (общеупотребительное слово незначимо, значимо чужое, цитируемое слово. «Чужое: мое сокровище!» — стоит на записной книжке Батюшкова с выписками. Поясняя свое слово, скорее употребят его чем назовут, это видно по записям таких пояснений в диалектных словарях. Но значение не есть употребление, вопреки Людвигу Витгенштейну: значимость вне употребления своего слова, в упоминании чужого, между спрашивающим, что оно значит, и толкователем, отвечающим на этот вопрос. Что значит сказал, вопрос искусственный, но это не софизм, а герменевтическая задача — задача на нахождение смысла и на доказательство толкования — догадки.

Второй ответ

Дед сказал не кому-то, а себе. Впрочем, говорят кому-то и с кем-то, а дед был один (лисичка для него не в счет). Так что бы значило сказал? Кому дед сказал «Вот будет подарок жене»? Самому себе, раз не кому-то другому. Перед этим он говорит бабе, говорить там значит говорить, лучше не ответишь, но здесь, оказывается, особый случай. Безадресатное внешне, слово сказал внутренне иноадресатно, ведь каждый сам для себя — иной по отношению к другим людям. Переносное сказал в своем внутреннем отличии от прямого говорит (бабе) значимое слово, вопрос понятен, и второй наш ответ «Сказал себе», который выводит это отличие наружу, уже хочет быть толкованием.

Если никто, то сам-иной. Дед сказал себе, раз некому было говорить. Внутреннее отличие «себе» у внешне безадресатного сказал получается из «не кому-то», «никому», как сама себя пословицы Гречневая каша сама себя хвалит, начальный смысл которой — «что хорошо, то нечего хвалить» (Даль). Так и первый ответ: сказал значит «само себя», оттого что, казалось, ничего не значит, — ничего особенного. И театральная реплика «в сторону», ни к кому не обращенная, словно возвращается к самому говорящему. Вообще если никто (другой) или ничто (другое), то сам или само, а «сам» есть «не кто другой» (к связи «кто» и «другой» см. В. Топоров, Прус. I — К, с. 256 сл., и К — L, с. 40), «никто». Два примера на «Если никто, то (я) сам» из Достоевского (Записки из Мертвого дома, 1.6, и Бесы, 1.5.6): «Только было принялись вынимать первую, самую маленькую кокору — оказалось, что она ломается, „сама ломается“, как принесено было в оправдание приставу», и дальше; «— Это я про никого, я никого не хотел. Я про себя… — провалился опять капитан.» Из Платонова (На заре туманной юности, 3):

— А ты чья сама-то будешь?

Ольга начала есть тюрю и ответила:

— Я ничья, я сама себе своя.

— Ишь ты, сама себе своя какая! — произнес старик.

И близкий сказочному сказал пример из Булгакова (Мастер и Маргарита, 32): «Но — к нему никто не приходит. Тогда, что же поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою.» Более общее правило — «Если никто/ничто, то иной/иное», оно дает, например, «А за квартиру Пушкин платить будет?» булгаковского Никанора Ивановича (15) или Бог ведает/знает, но и черт знает. «Люлька-то у меня есть», говорит герой Пропавшей грамоты нечистой силе, «да того, чем бы зажечь ее, чёрт-ма» — «не имеется» (примечание Гоголя), и «одна рожа» сунула ему головню. А иной это один, но и другой, ср. Иному жарко, иному холодно (СВРЯ, ст. Иной), единственный в своем роде и отличный от всех, некто или никто.

Значение в отличии, об этом говорят сказочная задача на узнание — отличение, словá


Еще от автора Вардан Эминович Айрапетян
Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказал одной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет.


Рекомендуем почитать
Хождение по буквам

Рассуждения писателя о книгах – как и композитора о музыке, художника о живописи – всегда интересны: ведь перед нами не холодные наблюдения стороннего исследователя, а ревнивый взгляд одного мастера на работу другого. Вдвойне интересно становится, когда о коллегах высказывается мастер поистине выдающийся. Перед вами первая книга статей о литературе именно такого мастера – знаменитого писателя Павла Крусанова.


Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ

Монография посвящена манипулятивному использованию слов в текстах российских средств массовой информации. Для иллюстрации дискурсивных процессов представлены и проанализированы многочисленные примеры.


Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре

В монографии обсуждаются переходные единицы, занимающие промежуточное положение между лексикой и грамматикой, между разными грамматическими уровнями, обладающие непрозрачностью формы и некомпозициональностью содержания, не вписывающиеся в традиционные лингвистические классификации. Причиной появления таких переходных единиц авторы считают процессы идиоматизации. В исследовании подчеркивается, что идиоматизация – один из постоянных и важнейших процессов конвенциализации речевого потока языковым сообществом.


Статус документа: окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

Тема сборника лишь отчасти пересекается с традиционными объектами документоведения и архивоведения. Вводя неологизм «документность», по аналогии с термином Романа Якобсона «литературность», авторы — известные социологи, антропологи, историки, политологи, культурологи, философы, филологи — задаются вопросами о месте документа в современной культуре, о социальных конвенциях, стоящих за понятием «документ», и смыслах, вкладываемых в это понятие. Способы постановки подобных вопросов соединяют теоретическую рефлексию и анализ актуальных, в первую очередь российских, практик.


Вводное слово в искусство перевода

Книга ветерана эсперанто-движения Н.Ф. Дановского (1905–1988) посвящена теории н практике перевода с русского языка на эсперанто.


Говорим правильно по смыслу или по форме?

Эта книга – практикум, как говорить правильно на нашем родном языке не только по форме, но и по смыслу! Автор, профессор МГУ Игорь Милославский, затрагивает самые спорные вопросы, приводит наиболее встречающиеся в реальной жизни примеры. Те, где мы чаще всего ошибаемся, даже не понимая этого. Книга сделана на основе проекта газеты «Известия», имевшего огромную популярность.Игорь Григорьевич уже давно бьет тревогу, что мы теряем саму суть нашего языка, а с ним и национальную идентификацию. Запомнить, что нельзя говорить «ложить» и «звОнить» – это не главное.