Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны - [58]

Я спросила его с любопытством и некоторым опасением:

– А что за лучи такие – X-rays[4]?

Доктор заразительно рассмеялся:

– О, милая, это такие лучи, с помощью которых можно увидеть на экране все ваши прелестные кости.

– А зачем это нужно? – удивленно спросила я.

– А затем, милая, чтобы было видно, есть ли у вас перелом, а если есть, то где именно. Ладно, это подождет.

Он смазал последнюю ранку каким-то сильно пахнущим снадобьем, отчего там сразу же защипало, заклеил ее куском пластыря, смазал синяки какой-то другой мазью и, критически оглядев, произнес:

– Сейчас вам помогут надеть ночной халат и отведут в палату. В отдельную палату, заметьте – других пациенток у нас нет и в ближайшее время не предвидится.

– Доктор, скажите, а когда с моей руки снимут повязку? – поинтересовалась я.

– Вам только наложили повязку, а вы уже хотите, чтобы ее сняли? Какая вы нетерпеливая, – улыбнулся доктор. – Ничего не поделаешь, вам придется потерпеть. И не переживайте за вашу грудь – шрамов, думаю, на ней не останется. Все будет выглядеть, будто ничего и не случилось.

Я несколько напряглась – подобные темы у нас как-то было не принято обсуждать с мужчинами, пусть даже они и медики.

– А когда я смогу увидеть брата?

– Его вы увидите денька через два-три, – доктор развел руками. – Раньше не получится – его сейчас готовят к операции.

– С ним что-нибудь серьезное? – не на шутку испугалась я.

– Да нет, как у нас говорят в России, до свадьбы заживет. А вот его английскому другу повезло меньше. Но и он будет жить, хоть и без руки.

Молодой человек в военной форме, которого врач представил мне как своего помощника, немного смущаясь, надел на меня ночную рубашку и отвел в небольшую палату, в которой было две кровати. На тумбочке стояла ваза с фруктами, графин с водой и стакан. На стене напротив висели четыре картины. Две из них мне понравились: на одной была изображена юная девушка с персиками, а на другой – медведи в сосновом лесу. А вот третья и четвертая, висевшие в ногах обеих кроватей, были абсолютно черными.

Мой спутник улыбнулся, подкатил ко мне столик-тележку, на которой были расставлены тарелки с едой, и сказал мне на довольно неплохом английском:

– Доктор сказал, что вам можно есть всё. Тут супчик куриный и пельмени со сметаной. Поешьте и ложитесь, отдохните. Если что, то судно под кроватью. Вам помощь понадобится?

– Да нет, – смутилась я. – Вроде смогу и сама, – и перевела разговор на менее неудобную тему: – А у вас нет Библии и какой-нибудь другой книги? – спросила я. – Хочу немного отвлечься от воспоминаний о недавних ужасах.

– Вам на английском? Хорошо, я посмотрю в корабельной библиотеке. А вы какие книги предпочитаете? – поинтересовался помощник доктора.

– Что-нибудь про любовь, – покраснев сказала я. – Кстати, а как вас зовут?

– Старшина 1-й статьи Емельянов, – представился он.

– Такое я не смогу произнести, даже если мне очень захочется. Простите меня, – мне стало немного стыдно из-за того, что я не знаю русский, а он английский знает.

– Ну, тогда называйте меня просто Алекс, – сказал он и кивнул мне.

– Очень приятно, Алекс, – я, как смогла, сделала некое подобие книксена, что было весьма непросто, так как я находилась в лежачем положении. – А меня зовут Мейбел.

– Вы англичанка? – поинтересовался он.

– Нет, я живу в Джорджии, – ответила я.

Алекс как-то странно на меня посмотрел, после чего я уточнила:

– Это которая в Североамериканских Соединенных Штатах.

– А, теперь понятно, какая это Джорджия, – кивнул головой Алекс.

– А разве есть еще одна? – удивленно спросила я.

Алекс неожиданно для меня улыбнулся и сказал:

– Хотите, я вам после обеда фильм покажу?

– Фильм? – я опять удивилась. Очень странные люди эти русские – говорят о непонятных вещах, причем так, будто все остальные должны о них знать. И я решила спросить его: – А что это такое?

– Увидите, – и он, загадочно усмехнувшись, вышел из каюты.

Я поймала себя на мысли, что мне становится все интереснее и интереснее общаться с русскими. Я ничуть не обижалась на то, что доктор и этот Алекс смотрели на меня как на взрослого ребенка. Действительно, кто я для них? Глупая девица с яхты, которая зачем-то притащилась в самую гущу боевых действий, тем более из страны, враждебной России. А обо мне здесь заботятся, как о самом желанном и любимом человеке.

А началось все с того, что моим родителям пришло письмо от дальнего маминого родственника, Джона Худа, который жил в Англии. В письме было приглашение посетить его в любой удобный для нас момент. Я как раз окончила женские курсы в Саванне, а мой брат Джимми, который был меня на год старше – колледж Нью-Джерси. Я была свободна, как ветер – мой жених (который, если сказать по правде, мне не очень-то и нравился) скончался недавно от желтой лихорадки. И мама уговорила папу отпустить в Европу не только Джимми, но и меня.

В Англии мне очень понравилась старина – таинственные замки, церкви, дворцы, да и просто живописные улочки старинных городов. А вот британская погода – нет. Почти все время было холодно и ветрено, часто шел холодный дождь – у нас летний дождь теплый – да и люди здесь жили подстать погоде, холодные и чопорные. Счастливым исключением оказался наш кузен Алджи – тот с ног сбивался, лишь бы нам показать что-нибудь этакое. Он-то и предложил круиз по Балтике.