Русские - собиратели славян - [3]

Таким образом, на единственный оставшийся вариант — оккупацию — не находится исполнителя.

Оккупанта нет!

Справедливости ради надо отметить, что всё же существуют археологические следы, соответствующие описанной властной роли. Найдены военно-торговые центры, способные обслуживать режим оккупации. Найдено оружие, с которым можно претендовать на успех набега на Ромейскую империю. Найдены следы создания кораблей, способных доставить войско всё под тот же Константинополь. Наконец, найдены богатые захоронения очевидных представителей элиты, способной управлять и покорением племён, и войском, и флотом.

Так, может быть, это искомые русы и есть?

Да, это русы. Но! Найденные места компактного проживания этих людей не годятся для выполнения функций оккупационных центров.

Это по большей части открытые торгово-ремесленные поселения, причём с большой долей местного, автохтонного народа. А в другой части это относительно небольшие укреплённые пункты, больше предназначенные для транзитного, а не постоянного проживания. Без всяких там дворцов гебитскомиссаров, казарм оккупационных войск и тюрем для смелых подпольщиков. Больше похоже на военные лагеря на время летних сборов.

Так что надо вновь развести руками: и на роль оккупантов русы не годятся.

Тогда как же?..

Часть 1 ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ВОЗНИКНОВЕНИЯ РУСИ

Когда мы не можем разобраться в сущности того или иного явления, полезно изучить обстоятельства его возникновения. Таков один из принципов исторического материализма — учения, в последние годы изрядно осмеянного, но вне зависимости от текущего отношения к нему дающего полезную и оправдывающую себя методику.

Так каковы же были обстоятельства возникновения Руси?

Давайте смотреть.

Глава 1.1. Обстоятельства места

Самое сложное для нас сегодняшних — совмещение нашей и древней географии.

Ибо люди тогда мыслили куда менее формализованно, нежели мы. Например, под горами могли подразумеваться и настоящие горы, и какие-нибудь всхолмления в ровной степи — по контрасту. Остатки этого мышления в нашем языке мы видим, например, в сохранении понятий Воробьёвы или, скажем, Жигулёвские горы. Под пустыней понимались не только Кара-Кум с самумом и такыром, а и девственные леса, где не встретишь человека. Тоже примеры сохранились — Оптина пустынь и много подобных. Под морем люди подчас подразумевали озеро, а под островом — и кусок суши, образованный двумя рукавами реки, и настоящий большой морской остров. И даже полуостров, дальнего конца которого не знают просвещённые мореплаватели — как Скандинавия, например, которая долго звалась «островом Скандза»…

И ещё одно обстоятельство мешает нам правильно понимать своих предшественников на этой планете.

Мы — люди карты. Причём карты — ориентированной по сторонам света. Север для нас — там, где белые медведи трутся о земную ось. Запад — там, где высятся Кёльна давно уже не дымные громады, и прочая просвещённая Европа. Восток — это Сибирь, под которой загадочно, но грозно размножаются китайцы. Юг — это… юг.

Но и в географии мы часто оперируем понятиями, унаследованными от предков. Вот, например, «Восток — дело тонкое». Это про Восток мусульманский. Хотя объективно этот Восток для нас — на юге и даже на Западе. Например, в Алжире или Тунисе. А уж когда Франция окончательно омусульманится — так и вообще… И в это понятие востока Китай не входит, хотя лежит куда восточнее Туркестана, природу которого столь исчерпывающе охарактеризовал товарищ Сухов.

А Чукотка для нас — всё равно Север. Хотя является крайним восточным регионом страны. А Африка — Юг. И Индия — Юг.

Это сохранилось с тех пор, когда Восток, Север, Запад и Юг означали не стороны, а — СТРАНЫ света. Когда каждому направлению соответствовала не точка на компасе, а определённый набор стран, которые только там и находились. Даже если следовать к ним надо было в противоположном относительно наименования стороны света направлении. Как и сегодня, вылетая из Шереметьева на запад, попадаешь в восточный мир Марокко.

Словом, чтобы понимать контекст действий тогдашних людей, необходимо немножко подзабыть уроки географии в школе. Нужно всё время вспоминать эту вот относительность направлений, сохраняющуюся и в нашем мировосприятии, чтобы понимать представления наших предков.

Вот, например, как перемещается по миру норвежский король Эйрик Кровавая Секира:

И когда Эйрику было двенадцать лет, дал ему конунг Харальд пять боевых кораблей, и отправился он в военный поход, сначала в Аустрвег, а затем на юг в Данмарк и во Фрисланд и Саксланд, и пробыл в этом походе четыре года. После этого отправился он на запад за море и воевал в Скотланде и Бретланде, Ирланде и Валланде, и провел там другие четыре года. После этого отправился он на север в Финнмарк и вплоть до Бьярмаланда, и была у него там большая битва, и он победил. /126, 157/

Переведём. Аустрвег — это восток. От него, оказывается, на юг лежат западные Дания и Саксония. Британские острова, как и положено, на западе. А вот восточная Финляндия и тем более область вокруг Белого моря оказываются на севере.

Наш выдающийся историк-скандинавист Татьяна Джаксон приводит ещё более яркий пример таких представлений. В «Саге о Хаконе Хаконарсоне», написанной в 1264–1265 годах, описывается следующая география: