Русские снега - [59]

Но остановилась сама, поражённая тем, что как раз перед нею высунулась из снега громадная когтистая лапа — каждый коготь с полено! — делая размеренный шаг. А над когтями — движущая масса гигантской ноги, покрытой костяными пластинами плашками, а выше — бок чудовища в панцире.

Она мгновенно поняла: огромный доисторический ящер или дракон, каких рисуют в книгах или показывают по телевизору, ползёт на них, громыхая костяными пластинами панциря и хребта, скребя по мерзлой земле, и где-то вверху — по крайней мере три пасти изрыгают рычащие звуки.

А Ваня увидел: первая рокочущая машина, вся залепленная снегом, ворвалась в подснежный ход, пересекая его наискось. Если б не рёв мотора, было б похоже на движение снегового потока. Однако Ваня различил вращающиеся колёса и блестящие траки гусениц.

— Танки! — глазам своим не веря, выговорил он.

А уже вторая машина пересекала подснежный ход, и выдвинулась следующая, угловатая, как кирпич.

— Да это ж не наши — немецкие!

Выползла машина с брезентовым верхом; на краткое мгновение промелькнули сидящие возле заднего борта фигуры солдат в шинелях, испятнанных снегом. Они пели:

— Дюрх ди фельдер… дюрх ди ойен…

Ваня обернулся: где мать? Маруся была рядом.

— Они заблудились, мам! — закричал он ей. — Ещё с прошлой войны заблудились! Это немцы! Они поют «Через поля, через долины…».

Вынырнула ещё одна машина с солдатами… Головы их были окутаны чем-то, вроде шалей. И уж совсем не оставляя сомнений, донеслась отрывистая, лающая речь:

— Ферфлюхте фельдер… Ферфлюхте шнее!

— Это наши поля, наш снег! — закричал Ваня, не совладав со вспыхнувшей яростью. — А вы — ферфлюхте зольдатен!

Немец-шофер из кабины оглянулся на Ваню, крикнул что-то, но что — не разобрать. В потоке снега, толкаемого этой колонной танков и автомашин Ваня с Марусей были отброшены в сторону. Он успел схватить мать за руку и держал крепко.

Они отпихивались от снега, отплёвывались, откашливались, затиснутые снегом, когда услышали в рокоте удаляющейся колонны глухой выстрел и следом короткую автоматную очередь.

А в наступившей затем тишине бодро пропел в два голоса петух…

4.

Сколько они спали? Невозможно определить: часы опять остановились. И опять было тихо. Казалось, всю ночь кто-то нашептывал в уши:

— На имянины царевны… слушайте спаского набатца… после вечернего набатного звону до утреннего набатного ж звону…

О чём предупреждали? Что должно было произойти? Неведомо.

Ваня проснулся от звуков, отрадно отозвавшихся в нём: за окном, как бы в проулке, отбивали косу. Стук молотка по бабке раздавался чётко, даже звонко. Казалось, вот если сейчас встать да выйти на — там будет солнечно, у завалинки куры гуляют и купаются в пыли, над полем жаворонок поёт.

Он сел в постели — стук молотка прервался, и слышно было, как о лезвию косы провели бруском; потом ладненько последовало: вжик-вжинь, вжик-вжинь.

— Офросинья! — послышался мужской голос.

Ему никто не ответил. Звякнула коса обо что-то, хлопнула дверь — вроде как в соседнем доме это.

И — тихо. Однако Маруся тоже проснулась, встала, зажгла лампу. Ваня увидел её лицо: глаза припухлые — это от вчерашних событий — богослужение в снежном храме… долгое барахтанье в снегу. Как теперь быть? Что со старухами? Поиски их в снегах ни к чему не привели. Может, сами нашлись?

— Судя по тому, что кто-то собирается косить, сейчас утро, — размышляюще сказал Ваня, стараясь говорить пободрее.

— Или вечер, — отозвалась Маруся. — Косы по вечерам отбивают.

— Хорошо, если мы спали только дну ночь. А если две-три?

— О том ли забота! — вздохнула мать, одевая пальто. — Митрия Колошина убили, как хоронить будем?

Митрий Колошин был сражён автоматной очередью, которую они слышали, барахтаясь в снегу.

Она молча ушла, но вернулась скоро, запыхавшаяся. Весь принесла такую: покойный Митрий Колошин лежит уже на веранде своего дома, куда его занесли вчера, а положен кем-то на улице, возле крыльца, на возвышении, убранном между просим, живыми цветами.

— Ну вот, — сказал Ваня с непонятным выражением. — Началось… с утра пораньше.

— Там и почетный караул стоит, Вань. В парадной форме и с ружьем.

— И больше никого?

— Тебе этого мало?

Маруся явно была ошеломлена увиденным.

— Там должен быть… кто-нибудь, кто распоряжается.

Мышь пробежала за обоями по пазу между бревнами. Слышно было, как встретилась с другой, попищали обе и разбежались. Или это не мыши? Раньше-то ведь не бегали! Может, там поселились «свои люди»?

— Пропащие не появились? — тихо спросил Ваня.

Маруся пожала плечами.

— Надо искать, — вздохнул он.

А где искать и как искать?

Но Ваня так рассудил еще вчера: если есть кто-то, в чьей власти так распоряжаться событиями, то уж этот «кто-то» должен найти пропавших старух. Можно предположить, что он, этот «кто-то», и есть главный виновник всему, с него и спрос.

5.

Неведомо почему он вспомнил, что в тот день, когда мчался на своём мотоцикле к узкому мосточку через Сухой ручей, по какому-то странному желанию глянул на небо и увидел там как раз то летящее, похожее и на дирижабль, и на плывущую утку, и… да бессмысленно искать сравнение! Оно несравнимо. Его тогда поразило, что над этим огромным летящим объектом сияли на солнце паруса… как над кораблём времён великих географических открытий.