Русские - [22]

Дачи распределяются в строгом соответствии с рангом и существующими правилами. Однажды один ученый с положением, рассказал мне о том, как его знакомый — высокопоставленное должностное лицо в научном мире — был назначен на пост заместителя министра; ему сообщили, что он получит правительственную дачу в «Совмине». Тот попытался учтиво отказаться на том основании, что купил себе уютный дом в одном из дачных поселков для ученых и что, несмотря на оказываемую ему честь, ему не хочется ни переезжать, ни отказаться от своей собственной дорогой дачи. Его строго одернули: «Вы что, хотите оскорбить номенклатурную систему? Вам следует продать вашу частную дачу и взять государственную, которая соответствует вашей должности». Он подчинился.

Иногда, в виде исключения, деятелям, занимавшим чрезвычайно высокое положение ранее, оставляют их дачи, даже лишив их прежних постов. Непреклонный Вячеслав Молотов, в прошлом министр иностранных дел и приспешник Сталина, ныне седовласый старик не у дел, до сих пор занимает дачу в «Совмине», как и внук Сталина, сын Аллилуевой, Иосиф, ставший врачом.

«Академическая Жуковка» — поселок более вольный, и правила там менее строгие. Он появился в первые послевоенные годы, когда Сталин награждал создателей атомной и водородной бомб и первого циклотрона двухэтажными загородными домами поблизости от территории «Совмина». В период Хрущева к ним присоединились дачи ученых «космической эры». Теперь поселок насчитывает около полутораста дач. Здесь находятся летние резиденции таких крупнейших ученых, как Юлий Харитон и Андрей Сахаров, создавших атомную и водородную бомбы. В последние годы некоторые деятели культуры, пользующиеся большой известностью и получающие немалые деньги, купили дачи в «Академической Жуковке» у вдов ученых, которым эти дачи были подарены государством. Именно таким образом приобрели здесь дачи композитор Дмитрий Шостакович и виолончелист Мстислав Ростропович. Некоторое время в домике садовника на даче у Ростроповича жил Солженицын. В самой же исконной деревне Жуковка в последние годы среди маленьких бревенчатых изб и уютных, старых, обшитых некрашеными досками домов тоже появились новые дачи — старомодная дача генерала КГБ, отдел которого занимается инакомыслящими интеллектуалами; тут же напротив — дача генерала пограничных войск КГБ, который среди более простых строений, сдаваемых жителями деревни на лето государственным служащим, писателям, журналистам, артистам и другим состоятельным людям, построил себе современный дом, облицованный импортной желтой плиткой.

С задней стороны «Академическая Жуковка» примыкает к огромному поместью Анастаса Микояна и санаторию ЦК, расположенному на дороге к деревне Подушкино. В двух или трех километрах оттуда, в направлении Москвы, за Барвихой, живет Михаил Суслов, главный теоретик партии, который, по общему мнению, назначает и смещает правителей и который сколотил коалицию, сбросившую Хрущева. В противоположном направлении, через две деревни, напротив поселка Усово, расположились самые роскошные уединенные дачи — резиденции Брежнева, Косыгина, Кирилла Мазурова, первого заместителя Косыгина, и министра иностранных дел Громыко, переехавшего из своей министерской дачи (во Внуково) в «Брежневское окружение» после того, как был введен в состав Политбюро.

Любой человек, которому довелось провести в Жуковке хоть один летний день, поймет, почему так тянет сюда власть имущих. Это тихое пленительное место отличается чисто русской прелестью. Деревня расположена на крутом берегу, с которого открывается вид на медленно текущую Москву-реку и на мягкие очертания среднерусской равнины. Прогулка по сосновому бору местами не очень легка — земля, изрытая в годы войны траншеями, бугриста.

«Это — следы войны», — объяснил мне писатель Лев Копелев, громадного роста и крепкого сложения человек с окладистой бородой, сидевший вместе с Солженицыным в лагерях, который любит гулять по окрестностям, опираясь на тяжелую палку, срезанную в лесу. «Эти траншеи были вырыты, чтобы защищать Москву, но немцы пошли другой дорогой. Здесь боев не было».

Это чудесное, тихое место, как будто неподвластное времени, отделяет от Москвы менее 32 км. И… целая эпоха. Сядьте в час заката на высоком речном берегу, и вы увидите простершуюся перед вами на многие километры Россию — беспредельную, неизменную на протяжении столетий. Вы увидите беспорядочно чередующиеся луга, кустарники и мелколесье, которых не касалась рука человека. В этот час небо окрашивается в мягкие тона, непохожие на ярко-оранжевые или пурпурные закаты Флориды или Калифорнии — более легкие, белесоватые; ведь места эти намного севернее. Легкий ветерок напоен ароматом сосны. До вашего слуха донесутся приглушенный лай собаки, всплеск рыбы, отдаленный детский смех в лесу.

Рев реактивного самолета рвет тишину, и Лев тихим голосом предсказывает: «Когда-нибудь кто-нибудь получит целое состояние за изобретение бесшумного реактивного двигателя». Словно хозяин здешних мест, хотя он и одет не лучше лесоруба, Лев останавливается со случайно встреченными знакомыми, выехавшими за город, чтобы сказать им: «Добро пожаловать в Жуковку». Он с женой Раей проводит здесь лето вот уже два десятилетия. «Это мое самое любимое место в мире», — говорит он, и глаза его загораются веселым блеском. «Когда-то здесь можно было плавать, теперь — это запрещено, — говорит Рая. — И рыбу ловить запрещено без особого разрешения. Этот участок реки находится под особой охраной, так как отсюда снабжается водой Москва». Но сквозь молодые березки и подлесок, ниже по течению, видны фигуры рыболовов с удочками. На берегу резвятся мальчишки, бросают камешки, стараясь, чтобы они прыгали по воде, и лазают по упавшим деревьям. На высоком берегу молодая девушка в новом импортном джинсовом костюме с американским значком на отвороте — верный признак того, что у нее высокопоставленный папа, разъезжающий по всему миру, — сидит на сосновом пеньке, спокойно глядя на открывающийся простор.