Русские - [13]

Но даже и эта система изоляции иностранцев от русских, как показал мой опыт, отличается бюрократической неразберихой и неэффективностью, характерными и для других сторон советской действительности, и мы подолгу бывали предоставлены самим себе. Порой самые изощренные меры предосторожности, столь тщательно разработанные чиновниками советской службы безопасности, приводили к неприятным для них обратным результатам.

Майкл Перкс, корреспондент газеты «Балтимор сан», рассказывал мне о своей поездке в Уфу (город, расположенный в 1400 км восточнее Москвы), куда он отправился, чтобы написать о передвижной американской выставке и посмотреть, что собой представляет жизнь советской провинции. Ему было выдано разрешение всего на одни сутки, но когда он собрался возвращаться в Москву, в субботу вечером, в самолете Аэрофлота не оказалось ни одного свободного места. Это вызвало великий переполох, поскольку, несмотря на перегруженность рейсов Аэрофлота, нарушить требования безопасности и разрешить журналисту остаться в Уфе до следующего рейса, т. е. до понедельника, было просто недопустимо. Работники отдела безопасности аэропорта решили снять с рейса девять пассажиров, чтобы освободить место для одного Перкса. Почему девять? Из соображений безопасности. Перксу предложили занять центральное кресло в ряду, где было три места. Справа и слева от него кресла остались незанятыми, так же, как все места в рядах спереди и сзади. Несколько минут просидел он так в великолепном уединении, пока не удалились представители службы безопасности. Тут лишившиеся мест неудачники подняли невообразимый шум. Появилась одна из стюардесс и, забыв о проблемах безопасности, спросила, почему Перкс сидит совершенно один. Перкс ответил, что он этого не знает, а стюардесса, думавшая прежде всего о том, как бы ей утихомирить шумящую раздраженную толпу в проходе без промедления заполнила все свободные места. По одну сторону от Перкса села жена армейского полковника, по другую — жена инженера-нефтяника; обе разговаривали с ним всю дорогу до самой Москвы. Жена инженера жаловалась на то, что в уфимских магазинах мало товаров, а жена полковника поделилась своим счастьем: ее муж перешел, наконец, из десантных войск в бронетанковые, и это замечательно, потому что десантники вечно ломают себе руки и ноги и попадают в катастрофы. Обе женщины слышали об американской выставке, но не смогли туда попасть и просили Перкса рассказать им об американских машинах и товарах широкого потребления.

И со мной случалось такое — происходили именно те встречи, которым КГБ стремилось помешать.

Часть первая НАРОД

I. ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЙ КЛАСС Дачи и «ЗИЛы»

«…всякому ленинцу известно, если он только настоящий ленинец, что уравниловка в области потребностей и личного быта есть реакционная мелкобуржуазная нелепость…»

Сталин, 1934 г.

В любой будний день отправьтесь, подобно мне, в послеобеденные часы на улицу Грановского, неподалеку от Кремля. Вы неизбежно увидите там два ряда черных блестящих «Волг» с тихо, вхолостую урчащими двигателями, а в них — шоферов, внимательно смотрящих в зеркало заднего вида. Несмотря на знаки «Стоянка запрещена», они поставили машины на тротуары, нисколько не беспокоясь о милиции, уверенные в безнаказанности. Внимание их приковано к входу в дом номер два по улице Грановского. На этом доме тускло-бежевого цвета, с закрашенными окнами укреплена мемориальная доска, гласящая о том, что в этом здании 19 апреля 1919 г. Владимир Ильич Ленин выступал перед командирами Красной Армии, отправляющимися на фронты гражданской войны. Возле двери — еще одна дощечка, согласно которой этот дом — не что иное, как «Бюро пропусков». Но не для всех, как сказали мне, а только для членов Центрального Комитета коммунистической партии и их семей. Иностранец, не искушенный во вкусах партийных деятелей, предпочитающих черные «Волги» всем другим машинам, и не знающий, что буквы «МОС» и «МОК» на номерах машин отличают только машины ЦК, не заметит здесь ничего особенного. Время от времени из «Бюро пропусков» выходят мужчины и женщины с объемистыми пакетами и свертками из стыдливо-простой коричневой бумаги, удобно усаживаются на задние сиденья ожидающих «Волг» и едут домой. А рядом — закрытый от глаз прохожих, охраняемый двор, где вызываемые через громкоговоритель шоферы принимают распоряжения по телефону о том, что следует доставить. У ворот — седовласый вахтер, отгоняющий чересчур любопытных прохожих, как это произошло и со мной, когда я остановился, чтобы полюбоваться на развалины церкви в глубине двора. Сюда люди, принадлежащие к советской элите, приезжают за покупками. Это — закрытый распределитель, на котором, разумеется, нет никакой вывески, чтобы не привлекать внимания прохожих, и куда не попасть без специального пропуска.

Для «сливок» советского общества — хозяев или, как непочтительно назвал их один журналист, «нашей коммунистической знати» — создана целая сеть таких магазинов. Эти магазины избавляют советскую аристократию от вечного дефицита, бесконечных очередей, грубого обслуживания и других каждодневных забот и неприятностей, преследующих рядовых советских граждан. Здесь помазанник партии может достать такие изысканные русские деликатесы, как икра, семга, лучшие осетровые консервы, водка экспортных марок, грузинские и молдавские вина особых урожаев, лучшие сорта мяса, свежие овощи и фрукты, которые почти невозможно достать в других магазинах. Одна русская женщина как-то рассказала мне старую шутку: маленькая девочка спросила мать, какая в России разница между богатыми и бедными; та ответила: «Богатые едят помидоры круглый год, а мы — только летом».